Ударом приклада в лицо отставного майора уложили наземь. Четверо грузных мужиков топтали его ногами, поднимали за волосы голову теряющего сознание Степаныча, плевали ему в лицо. Устав бить, вся команда отправилась к холодильнику пропустить по банке пива и определить судьбу обнаглевшего кочегара. Кто-то изобретательный предлагал использовать его как живую мишень, кто-то попроще советовал сбросить с балкона и всем дружно помочиться на защитника животных.
– …Юрчик! Веришь, – делился потом Степаныч, – когда волосы клочьями выпадали, когда суставы наизнанку выворачивало, я не плакал. Терпел… А тогда, на балконе, слезы сами по себе лились. Меня, майора Советской армии, кабанье зажравшееся с дерьмом смешало! Из своих пипеток обгадить меня хотели! – Степаныч скрипел зубами, прикрывая ладонью глаза. – Холуи хрунцаловские… – Трясясь от бессильной злобы, он глубоко затягивался дымом дешевой сигареты, исчезал в сизом облаке.
Юрчик плаксиво кривил рот, сочувствуя другу, нашептывал что-то успокаивающее, подавая наполненный до краев стакан…
– Перебирай мослами! – Мужчина в дубленке ткнул пленного кулаком между лопаток.
Юрчика вели по крытому переходу. Он посапывал носом, не отваживаясь расплакаться в голос.
Его ввели через мужскую раздевалку в бассейн.
Зал был декорирован под уголок тропического рая. Здесь стояли кадки с пальмами в человеческий рост, фикусы, сквозь зеленую листву которых проглядывали привязанные разноцветными лентами ананасы. Вдоль бассейна стояли плетеные стулья под зонтиками. Столы прогибались под батареями бутылок, рядами блюд и фужеров. На одном из них стояла клетка. Большой попугай, чье оперение переливалось всеми цветами радуги, скосил на Юрчика недружелюбно поблескивающий глаз-бусинку.
В бирюзовой воде бассейна плавали фрукты: оранжевые апельсины, зеленоватые киви, ярко-желтые бананы, розовые манго.
Среди этой роскоши Юрчик выглядел особенно нелепо и смешно. Этакая пародия на человека.
– Петр Васильевич! Поймали монстра! – загоготал здоровяк, сбрасывая с себя дубленку.
Он подвел пленника к развалившемуся в кресле с высокой спинкой хозяину и устроителю торжества. Мэр, Петр Васильевич Хрунцалов, справлял свой сорок пятый день рождения.
– Ага! – Мэр растянул губы в улыбке. – Так это ты напугал Светика? Светуля, иди взгляни на своего поклонника. – Его живот заколыхался, точно наполненный воздухом аэростат.