Раздается щелчок – дверь номера открывается. Нехотя я делаю шаг в сторону выхода и вдруг замираю, потому что слышу голоса… именно голоса, не голос бывшего мужа, а несколько мужских, веселых и беззаботных.
- А Вовка-то собирается являться, или накрыл поляну – и в кусты?
- Да хрен его знает, он с утра с недовольным ебальником ходит, я ему предлагал забить, нет, уперся рогом. Ща узнаю, погоди.
Я стою посреди комнаты, оцепенев. Нет ни мыслей, ни способности двигаться, ничего. Так чувствует себя зверек, услышавший выстрел. Сердце только бухает в груди, а еще – рвется на части, потому что… потому что он обещал. Обещал, и я поверила, а он не просто смел осколки сердца в совок, а наступил и плюнул.
Вот она, ненависть Владимира Никольского. Выбор между дочерью, единственным шансом видеть ее, и собственной душой, от которой уже почти ничего не осталось, а если я сейчас приму правила игры, то перестану существовать совсем. И я стою, как вкопанная, не могу сделать вдох, воздуха не хватает, а в голове бьется лихорадочная отчаянная мысль.
Я хочу закрыть глаза и никогда не открывать. Не хочу видеть его, не хочу знать, что он собирается со мной сделать. Сердце стучит с такой силой, что кажется, будто сейчас собьется с ритма и остановится. И я почти хочу, чтобы это случилось раньше, чем я снова увижу полный ненависти взгляд.