Девушка повесилась на дверной ручке, как повесился однажды приятель Марка, разочаровавшись в любви и в жизни вообще. Только Миша повесился на галстуке, а девушка, которую при жизни звали Лилей, сделала это при помощи нейлонового чулка, обмотав им свою нежную шею. Марка вызвали рано утром, он даже выпить кофе не успел, не говоря уж о завтраке. И теперь, сидя за столом в маленькой комнатке, где жила девушка, и опрашивая соседей, он подумал вдруг о том, что жизнь, в сущности, состоит из стольких приятных вещей (чашка кофе утром, к примеру, или поцелуй Риты), что вешаться в таком молодом возрасте, да еще и с такой внешностью – настоящая глупость. Девушка сидела, привалившись к дверному косяку, и, прикрыв свои мертвые глаза, казалось, продолжала о чем-то думать – настолько сосредоточенно и в то же самое время иронично смотрело куда-то в пространство ее подпорченное маской удушья лицо. Марк подумал, что сейчас Лиля – единственная из всей толпы, собравшейся на лестнице, видит то, чего не могут пока увидеть остальные – возможно, туманы долины смерти, куда рано или поздно придут все.
Длинные светлые волосы, зеленые глаза, полные выразительные губы, длинные руки, повисшие вдоль тела, длинные ноги, согнутые в коленях и слегка раздвинутые, едва прикрытые подолом теплого домашнего платья. Она была высокой, эта девушка Лиля, и хорошо сложенной. И почему такие девушки позволяют себе уходить из жизни из-за какой-нибудь ерунды вроде неудавшейся личной жизни, и почему отчаяние охватывает их с такой силой, что у них не хватает мужества жить дальше или попытаться хотя бы разобраться в себе и понять, что жизнь все-таки дается один раз? Но это все философия. Реальность же такова, что с минуты на минуту тело этой несчастной Лили осмотрит судмедэксперт, после чего его уложат на носилки и увезут в морг, где произведут вскрытие.
Марк посмотрел в окно – ветер хлестал в стекла мокрым снегом и дождем, над городом нависли акварельные, размытые темно-серые тучи, а солнце укатилось прочь, не оставив ни единого теплого луча. Да, в такую погоду, пожалуй, склонный к депрессии человек от одного взгляда в окно взвоет и забьется под одеяло, заскулит. Если же его, одинокого, в этот момент еще и предали, оскорбили, унизили или просто бросили за ненадобностью, как ненужную вещь, то новый нейлоновый чулок – просто спасение…