– А вы уже обедали, мамаша? – робко спрашивает сын. – И папаша тоже?
– Конечно. Мы всегда в свое время обедаем. Ступай. И не забудь перекрестить лоб!
– Как можно-с! – бормочет Миша, пятясь спиной к двери.
– Обожди, – останавливая его движением руки, говорит мамаша. – Подай мне сюда стакан чаю!
– Сию секунду!
Миша мгновенно исчезает. Через минуту он приносит матери стакан чаю и тонкий ломтик лимона.
– Пожалуйте-с.
Мать благосклонно треплет его по щеке.
– Ну иди! И не вздумай греметь посудой, папаша спят!
…Однажды, приехав не вовремя, Динка присела на скамейку в палисаднике. Почта была еще закрыта, но за стеклянными половинками дверей раздавался могучий контральто госпожи Жиронкипой:
– Ты зарабатываешь себе только на кусок черного хлеба, тебя кормит отчим. Понятно тебе это или нет?
Динка не слышала слабого возражения юноши, но вслед за ним раздалась звонкая пощечина и бушующий голос.
– Ты ножки должен целовать отчиму! Он взял тебя паршивым щенком, кормил, поил, выучил и пристроил к месту! Вон отсюда, негодная тварь! И не смей появляться в комнатах, пока не попросишь прощения у меня и у отчима!..
Динка, замерев от ужаса, прижалась к спинке скамьи. Когда почта открылась, она увидела Мишу за конторкой, очень бледного, с красным пятном на щеке. Он привычно вскочил, улыбнулся испуганной, жалкой улыбкой забитого ребенка. Динка, не зная, что сказать и чем его утешить, наклонилась к конторке:
– Вам кланяется моя сестра.
– Ваша сестра? Мне? – Родниковые глаза засияли, наполнились слезами. Ваша сестра – ангел…
– Вы очень любите ее? – с глубокой грустью и теплым участием спросила Динка.
Он вздрогнул, испугался.
– Как можно-с? Кто я такой, чтоб ее любить? Какое право я имею…
– Вы человек… У каждого человека есть право любить, – серьезно сказала Динка.
– Я не человек, я слуга. – Он немного помедлил и, бросив взгляд на царский портрет, громко добавил: – Я слуга царя и отечества.
– Вы слуга своей матери. Это она вдолбила вам в голову… – резко начала Динка.
Но Миша вскочил и, указывая на дверь, быстро зашептал:
– Тише, ради бога, тише… Если она услышит, мне конец!
– Чепуха! Чем скорей они вас выгонят, тем лучше, – шепотом сказала Динка. – Без них вы станете человеком!
– Нет, я никогда не стану человеком. Я не расплачусь с ними всю мою жизнь, они кормили меня с двух лет.