Но Одиссей, не слушая его возражений, уже стягивал ветхую рубашонку через его голову. Мальчишка извивался ужом, но все было напрасно. Младший из мальчиков испуганно прижал кулачки к губам – упав на землю, он сжался в комок и затрясся в беззвучных рыданиях.
В темных глазах мальчика заблестели слезы. Одиссей, содрав с него рубашку, швырнул ее в раскисшую под ногами грязь, потом заломил ему руки вверх, не давая шевельнуться. Щуплые плечи мальчишки выгнулись, словно крылья цапли.
– Ну, маленькие ублюдки, клянусь, вы будете проклинать этот день до конца своей жизни, – отвратительно ухмыляясь, прорычал дядюшка, поглаживая хлыст, словно в предвкушении развлечения. – Да-да, я имею в виду тот день, когда вы сошли с корабля, чтобы издеваться надо мной!
Старший из мальчиков покосился через плечо.
– Прошу вас, сэр, – взмолился он. – Отошлите нас обратно! Мы уедем. Даю вам слово, вы больше нас не увидите!
В ответ тот только хрипло расхохотался и взмахнул хлыстом. По окровавленному лицу Одиссея пробежала судорога. Он молча отвернулся.
Хлыст со свистом рассек воздух и посыпались удары, размеренные и оттого еще более безжалостные. Малыш, заткнув уши и закрыв глаза, старался не слышать криков старшего брата… омерзительного звука разрываемой хлыстом кожи. А пока длилась эта пытка, жаркое солнце все так же заливало обжигающими лучами землю, поднялся легкий ветерок и богачи в своих белоснежных особняках, подставляя истомленные жарой тела опахалам, приказывали слугам принести им холодного лимонада. Здесь, на островах, Господь Бог пребывал в своем собственном раю, и все шло своим чередом, как и должно было быть.
Когда малыш осмелился снова открыть глаза, Одиссей уже осторожно перекинул его брата через плечо и широкими шагами направился к дому, бесшумно ступая по мягкой земле, на которой рос сахарный тростник. Дрожа от страха, мальчик боязливо покосился на дядюшку.
И опрометью бросился бежать.
Глава 1
Ротуэлл встречает доктора Реддинга
В октябре в Лондоне обычно царят сырость и промозглый холод. Костлявые ветки деревьев на площадях зябко дрожат на ветру, а немногие уцелевшие листья, вместо того чтобы живописно кружиться в воздухе, липнут к мостовой или цепляются к кованым железным оградам, образуя возле них неопрятные коричневатые вороха.
Слушая, как колеса кареты с легким шорохом разбрызгивают воду, Ротуэлл сунул в рот тонкую черуту