— Что ж, ваши слова похожи на правду, мисс Вронски. И надеюсь ваш настрой на работу сохраниться до конца рабочего контракта. Мне не хотелось бы воспитывать потом еще одного несчастного ребенка, что стал плодом обычной похоти.
Я настороженно посмотрела на Ахерона. Его намек мне был кристально понятен, но я впервые слышала, что у демона и земной женщины возможен ребенок. Наоборот, это считалось невозможным.
— Вы не знали? — с удивленной улыбкой спросил Ахерон. — Такое бывает. Тому пример мой Робиус. Его матушка была земной женщиной, выходившей одного из наших. Правда было это лет четыреста назад и за такое у вас жгли на кострах, — как-то буднично подвел итог Ахерон и с наслаждением выпил свой чай.
Возможно, когда живешь тысячу лет, то все земные треволнения кажутся муравьиными разборками, но задело меня совсем иное — Робиус ненавидел женщин, ненавидел землянок, хотя у самого по венам текла кровь похожая на мою. В этом мире явно силой вытравливали любую слабость.
— Я запомню ваши слова, господин дей Сатт. Здесь я по работе и очень хочу к ней приступить.
— Как и я хочу наконец-то увидеть цветочное украшение.
Остаток завтрака мы наконец-то посвятили обсуждению проекта. Я показала все изменения, пояснила, почему так лучше сделать, уточнила верхний финансовый — порог заказа и с затаенной радостью приняла несколько комплиментов от Ахерона моей работе. От проекта Лорэн почти ничего не осталось: исчезли массивные конструкции, и буйство цветов, которые сильно диссонировали с общим обликом отеля. Добавились мох и элементы винтажных вазонов. Белые дорогие розы и, конечно, воздушный мускатный шалфей. Все складывалось в волшебную легкую музыку цветов, при взгляде на которую на душе становилось легко, как падающему перышку.
— И правда похоже, — как-то задумчиво ответил Ахерон дей Сатт, и я поняла, что мои эмоциональные описания вырвались в словах. Я замерла, глядя в волевое и красивое лицо демона, не в силах опустить взгляд от горящих золотых глаз. Мне казалось, что жар от них уже достиг моего лица, обвил шею и прожег позвонки. Ахерон не моргал, словно удав, загипнотизировав меня. Пульс стучал где-то в висках, внутри все плавилось, и было слишком больно в груди, чтобы сделать нормальный вдох, но отрываться от золотых глаз не хотелось... А потом меня дернули за ворот пиджака, и я наконец-то судорожно вдохнула, захлебываясь воздухом.