— Римило?
Я повернулся влево, откуда меня окликнули.
Берек.
Он довольно кивнул:
— Точно ты. Я угадал тебя по походке. Слушай, ты как? А то Зора
толком не может объяснить, что там у тебя вышло. Мямлит: сражался,
ранили, лечат. Ты чего тряпкой завесился?
Я пожал плечами:
— Морду раскроило, учитель Рамас сказал — займётся потом.
Берек скривился:
— Стихийный яд? Ну да, ему сейчас не до таких мелочей.
На этот раз я обошёлся без слов, лишь просто пожал плечами. Зря.
Потому что через миг мне пришлось перехватить руку Берека. И
возмутиться:
— Ты чего?
Он дёрнул рукой, пытаясь освободить её:
— Риола бы сказала: ты чего, как девка? Дай гляну, что я, шрамов
не видел?
Я отбросил его руку:
— Через неделю глянешь.
Берек обижался недолго. Очень уж он любил поболтать. Правда, и у
него слова застряли в горле, когда мы наконец дошли до места общего
сбора.
Здесь от зелёной травы осталось мало, в ней везде зияли десятки
чёрных провалов.
Но главное, что перед каждым лежало тело. Лица почти всех
открыты, но нашлись и те, у кого они оказались прикрыты тканью.
Мне, дважды прошедшему в Ущельях Стихий мимо истерзанных тел, не
нужно было объяснять, почему так сделано.
Прикусив губу, я скользил взглядом вдоль линий тел. Послушники,
служители, попечители. Старшие ученики, стражники, учителя. Вот
глава Павильона Лотоса — Ормий. Рядом с ним учитель Урик, глава уже
моего Павильона Меча, не сумевший победить в своей последней битве.
Вот служитель, которого я отправил узнавать обстановку в Академии.
Вот мой соученик из Павильона Котла. Ужасно то, что я помню все три
техники, что он приносил мне на обмен, но не помню его имени.
А затем и это стало неважно. Потому что я добрался до самой
большой своей боли и вины.
Файвара.
Кто бы ни приводил её в порядок после смерти, сделал он это так
искусно, что сейчас казалось, будто она спит. Ни следа ран, боли
или смерти.
Как так вышло, что я не сумел спасти её? Как так вышло, что я,
пусть и неопытный, грубый, но сильный лекарь, не сумел заметить
того, что убило её?
Отвлекая меня от мыслей, от упрёков самому себе, раздался голос
главы Шандри.
Он стоял в двадцати шагах от нас, у самого подножия Меча, у
самого края стальной стены, которой и выглядел для нас Меч,
уходящий в небо.
— Собратья по Ордену. Впервые за долгие годы, что нахожусь на
посту главы Академии, у меня нет слов. Да и к чему они? Вы сами
видите, как много погибло собратьев. Самое ужасное в том, что мы до
сих пор не можем даже точно сказать, на ком лежит вина за их
гибель. Ясно одно — тот, кто это совершил, готовился не один день и
даже не один год. Страшный удар. Но мы обязаны устоять. Ради тех,
кто лежит сейчас перед нами, навсегда оборвав свой путь к Небу.