В гостиной Гриффиндора, как нарочно, собиралась толпа, даже
девчонки-второкурсницы заинтересовались. Сочувственно смотрела
только Джинни. Какое им дело, в конце-то концов?
— И кто он? Красавчик Тео Нотт?
— Это Малфой?
От последнего предположения Гермиона на секунду впала в ступор,
и девицы было возликовали.
Ее искреннее удивление сначала было принято за попытку обмана,
но потом… ей вдруг стало забавно, она рассмеялась, тогда-то
«подружки» и поняли, что промахнулись. Но сдаваться они не
собирались.
— Клянусь, я точно знаю, как определить, кто ей нравится!
От такого заявления Патил у Гермионы едва волосы дыбом не
встали.
— Заклинание?
— Что-то в этом роде. Грейнджер, давай руку!
— Пока ты не объяснишь, что к чему, не собираюсь ничего делать,
— Гермиона спрятала руки за спину. — С какой стати?!
— Ничего особенного, просто пульс посчитаю! А вы, девочки,
называйте имена! На котором сердечко зачастит — к тому наша зау…
э-э-э, умница и неравнодушна!
— Ух ты!
Гермиона лихорадочно соображала, как будет спасаться.
Сердце ухнуло вниз. Она недаром использовала Маховик времени в
том числе для изучения общеобразовательных предметов, чтобы
получить школьный аттестат экстерном. Ну, на всякий случай.
Родители ей весьма убедительно показали, что не стоит оставаться в
неведении, даже если ты — волшебница, и базовые знания разных наук
могут оказаться необходимыми. И об изменении сердцебиения у
взволнованного человека ей, конечно, было известно — биологию она
читала вместо художественной литературы с большим
удовольствием.
«Вот сейчас как скажет кто-нибудь «Снейп», так и погорю… да я же
сквозь пол провалюсь», — подумала она, сердечко заколотилось… Но
ничье имя пока не было произнесено, ее просто держали за запястья,
стараясь нащупать пульс.
«Специалистки…» — фыркнула она про себя, но благоразумно
промолчала.
Зато она придумала, что делать, и скрыла хитрую искорку под
пушистыми ресницами. Она уже чувствовала, как частит ее сердечко.
«Вот пусть так и останется», — подумала она, прочно закрепляя в
воображении летящий силуэт в развевающейся мантии, и потупила
глаза, мол, сдаюсь…
— Скажите, какая скромница, — прокомментировала Лаванда. —
Теодор Нотт?
— Скажи еще «Грегори Гойл», — хихикнула Гермиона и подняла
глаза. Вот еще, будет она смущаться всяких тут!