– Что там? – подозрительно спросил я.
– Как? – удивился он. – Вот же…
Он засунул руку по локоть в мешок и добыл оттуда какую-то огромную прямоугольную коробку. Примечательно, что после извлечения коробки он совершенно потерял интерес к самому мешку, хотя в нем явно что-то еще оставалось. Этот странный человек просто поставил мешок в лужу, а коробку, старательно протерев рукавом, протянул мне.
– Что там? – повторил я свой вопрос, вовсе не собираясь дотрагиваться до подозрительного предмета. «Мало ли…» – аргументировал я про себя.
– Игра! – радостно сказал человек. – Голова… Нэээ… ломка! Вы любите. Вы спрашивали…
– Игра? – переспросил я. – Вы имеете в виду, пазл?
– Да, – он несколько раз энергично кивнул головой. – Пааз… Паа… Нэээ… Вам нравится! Будет…
– Вы уверены? – не скрывая сомнения, произнес я, однако, не сдержался и потянул коробку из его нечистых, с обкусанными ногтями, пальцев.
Коробка оказалась неожиданно тяжелой, мне пришлось придержать ее второй рукой, чтобы не уронить на землю. Она была абсолютно черной, не считая нескольких царапин и потертостей на углах. Крышка в одном месте была надорвана, к коробке она крепилась двумя обрезками черной изоленты. На крышке тоже ничего не было, только чернота.
– Черный квадрат Малевича? – сыронизировал я. – Всегда мечтал… Десять тысяч кусочков?
– Да, да! – обрадовался незнакомец и еще немного покивал. – Кусочки… Много кусочков… Это… – он постучал пальцем по крышке коробки. – Изнанка. Рубашка. Нэээ… Другая сторона! Оборот…
Я приподнял коробку над головой и взглянул на нее нижнюю сторону. Здесь тоже не было никакого рисунка.
– Не так… – он вновь, должно быть, от беспомощности, подергал мой рукав. – Рисунок потом… Картина… Сначала – собрать. Вот так… – он изобразил пальцами что-то невразумительное. – Собрать черное, оборотом вверх. Потом перевернуть. Потом смотреть. Нравиться…
– Собирать обратной стороной кверху? – догадался я. – И без чертежа?
Он закивал с выражением явного облегчения на лице.
– И что же там изображено? – я попытался поддеть крышку коробки в том месте, где уже был надрыв.
– Нет! – он испуганно схватил меня за руку. – Не смотреть! Надо… Кто-то другой. Перевернет, пусть. Потом собрать. Перевернуть. Потом смотреть. Можно…
Я несколько опешил, настолько правдоподобным казалось выражение испуга в его глазах.