— Это не опасно? Оставлять его надолго без родственной стихии? —
в глазах женщины промелькнуло беспокойство. — До того, как эта сука
его подстрелила, любое ранение затягивалось сразу же, стоило ему в
душ сходить. Да и в тот раз, после погружения в бассейн, ему стало
лучше практически сразу. Почему все это происходит именно
сейчас?
— Мы не знаем, — вздохнул Алдышев. — Мы даже не знаем, что
именно вызывает деградацию. Состав воды из бассейна, в котором все
эти процессы начались, ничего нам не дал, хотя, что только мы с ним
не делали, какую концентрацию адамантиновой пыли не добавляли, все
бестолку. Овчинников считает, что основное влияние оказало то, что
у Виталия Владимировича именно в тот момент начались новые
изменения на клеточном уровне, затрагивающие саму ДНК и с составом
воды из бассейна, так же, как и с чарами очистки это никак не
связано. Но почему эти изменения вообще происходят, нам не
известно, и Овчинников не говорит, — Алдышев посмотрел на Эльзу
возмущенно. — Почему нам никто об этом не говорит? Это
секретно?
— Да, это секретно, — Эльза сама лишь недавно узнала, что в
организме ее мужа шли очень необычные процессы, а также, с чем эти
изменения связаны, но говорить о них у нее не было никакого
желания, тем более, как она считала, что подобная информация никого
постороннего не касается. Почти все разработки и проекты
тринадцатого квадрата на время прекратились. У всех, работающих
здесь людей, была только одна задача и цель, над которой боролось
довольно много ученых. Может было и неправильно скрывать
определенного рода информацию от них, но Овчинников был твердо
уверен, что все, кто задействован, получают необходимую и точную
информацию, согласно поставленной перед каждым задачи, и ни в каких
дополнительных сведениях не нуждаются. — Не смотрите так на меня,
просто примите за факт, что изменения происходили, или происходят
до сих пор.
Недавний порыв связаться с Императором Фридрихом и попросить его
о помощи она смогла в себе подавить, но эта мысль никак ее не
оставляла, занозой въевшись в мозг, словно Эльза чувствовала, что
он единственный, кто может что-то сделать или хотя бы что-то
прояснить. Но это была бы игра на более высоком уровне, доступа к
которым у нее нет и в ближайшее время, если не никогда, не будет, а
на личную просьбу какой-то там Эльзы Савельевой император вряд ли
вообще ответит, если это не будет затрагивать политических
аспектов. Открывать же карты перед всем Советом, когда жизнь Савы и
так висит на волоске, было не самой хорошей идеей. Поэтому Эльзе
оставалось только надеяться на этих ученых, и это было последнее,
что ей оставалось.