– Ладно, ладно, я подожду. – Я отвернулся к окну. – Смотри, с кровати не упади.
Минуту спустя спросил:
– Все?
– Совсем почти уже все, – пообещал маленький художник. – А теперь, пожалуйста, наклонитесь чуть-чуть. Только не подглядывайте! Спасибо… – Я ощутил прикосновение теплых и наверняка не самых чистых пальцев к моему лицу. – Мне нужны взрослые брови, – пояснил он. – Теперь считайте до трех, и можете смотреть.
– Раз, два, три, – послушно произнес я, но открыл глаза чуть раньше, поэтому успел увидеть, как перепачканный в гуаши указательный палец уткнулся в середину листа, а кисточка сделала два уверенных мазка – слева и справа от него.
И хорошо что раньше. Эти «раз, два, три» помогли мне собраться с духом. И когда Андрюшка протянул мне листок со словами «Ну как?», вздрогнул только я, но не мой голос.
– Хорошо.
– Правда? – Андрюшка запрокинул лицо и неуверенно улыбнулся.
– Правда. – Я положил ладонь на его затылок, машинально отметив, что пора уже приглашать парикмахера, опять обросли мальчишки. Потом покосился на Мишку со Степкой, которые уже пару минут давились беззвучным смехом, и специально для них твердо повторил: – Очень хорошо.
– Как у Него?
– Почти, – уклончиво ответил я. – Надо будет еще потренироваться. Кстати, что… кто это на рисунке?
– Разве непонятно? – удивился Андрюшка. – Это Христос.
– Ну… я же никогда его в живую не видел, – натужно отшутился я.
– Я тоже. – Он улыбнулся во всю ширь. – Только во сне.
А вот два мелких пакостника у ближней стены совсем перестали улыбаться. На пунцовых лицах – настороженное недоумение: что мы сделали не так? Вроде все крышечки на баночках поменяли, почему же шутка не удалась?
– Можно я возьму его себе? – попросил я, избегая смотреть на рисунок. – Хочу поставить под стекло в моем кабинете.
– Конечно, берите, – обрадовался Андрюшка. – Я себе еще нарисую. Я теперь столько всего нарисую…
– Только не сейчас. – Я бросил взгляд на часы. – До подъема еще сорок пять минут, так что давай, давай, укладывайся.
Проходя мимо коек Мишки и Степки я покачал головой и подумал: «Все так, обормотики мои, все так. Просто такие шутки редко удаются. Когда слепые подшучивают над незрячим, обычно получается не смешно».
Говоря «Он», «о Нем», «у Него», маленький Андрюшка имел в виду своего великого тезку и почти что однофамильца. Почти что – поскольку у нашего в свидетельстве о рождении значилось Рублев-Успенский.