Так вот, этот самый лихой есаул, говоря о казаках, писал так: «Отбегохом мы и с того государства Московского из работы вечныя, от холопства полного, от бояр и дворян государевых».
Такое представление о собственном происхождении сформировалось у казаков не только благодаря постоянному новому притоку беглых, но и потому, что социальные верхи русского общества также смотрели на казаков, как на своих беглых подданных или спасшихся от наказания преступников.[8] И хотя, признавая военную мощь казачества, и московский царь, и польский король постоянно с ними заигрывали: присылали подарки, слали знамена, просили выступить вместе против общего врага, предлагали себя в качестве единственного их покровителя, – в казацкой среде прекрасно отдавали себе отчет в истинном положении вещей. Тот же Порошин с горечью писал: «Ведаем, какие мы в государстве Московском люди дорогие, и к чему мы там надобны… не почитают нас там на Руси и за пса смердящего».
Московия не могла спокойно смотреть, как у нее под носом, на плодородных черноземах[9] формируется абсолютно никем не контролируемое полугосударственное образование, которое как губка впитывает в себя крестьян, холопов и посадских людей, бегущих от московских порядков. Так оставлять этого было нельзя. Чего доброго, все население снимется и убежит от своих хозяев. Ведь русские люди еще не забыли, что они народ чрезвычайно подвижный, легкий на подъем, что рыба ищет, где глубже, а человек – где лучше, и что провались он пропадом, этот царь с его боярами и войском, и долг, который ему обманом подсунул помещик. Народ еще не привык к «крепости» и хотел двигаться по миру в поисках лучшей доли.
Победив татар, Московское государство, само того не желая, нарушило хрупкое демографическое равновесие, и народ ломанулся в образовавшуюся брешь – в степь, в казаки.
Началось наступление Московского государства на казачество. Были предприняты беспрецедентные меры по ограничению притока беглых крестьян в казачьи регионы. В свою очередь, самих казаков пытались обложить налогом, обязать служить царю не по собственной воле, а приказом. Даже хотели раздать казацкие земли царским служилым людям.
И действительно, как так? Никто казакам этих земель не давал, никому они не подчиняются. Какие-то выборы, казачий круг, атаманы. Это что, опять новгородские порядки завели, что ли? Уж не для того же великие наши государи утопили в крови Новгородскую землю и вырвали язык у вечевого колокола, чтобы через сто лет какие-то беглые холопы опять развели демократию под носом у Москвы? Наверное, с тех пор у настоящих «патриотов» слово «демократия» – ругательное.