Из разорванного газетного тупика в затхлый коридор ворвался ветер, но не зимний, с прежней дороги, а теплый, принесший горьковатый аромат неизвестных Саше трав и цветов. Стены тоннеля оказались толщиной всего лишь в несколько газетных слоев, скрепленных клеем.
Молли присвистнула и полезла в разорванные газеты.
Саша вслед за ней поспешила выбраться на волю.
На песке валялся, раскинув подушки, развороченный диван, а Гин барахтался под ним, пытаясь подняться на ноги.
– Самый идиотский поход в моей жизни… – Гин сел и потряс головой. – Я уж думал – все. Молли, прекрати хохотать. И все-таки мы дошли до Фрира…
Он ловко ухватил за хвост собравшуюся было улизнуть пыльную чихимору, ту самую, что третировала свинохама, и запихнул в карман.
Саша решила, что пора бы и оглядеться. Они стояли на песчаной дороге, по краям которой ветер весело трепал макушки высокой травы. Позади, над пустынными дюнами плыл слоистый туман, утренний, уже начавший редеть.
Котомонстр со свинохамом бежали, вспарывая гладко вылизанный ветрами белый песок, к сияющему морю огней. Впереди в лазурном мареве высились белоснежные дома причудливой архитектуры с серебряными, перламутровыми и зеркальными крышами. Дороги светились бегущими огнями, деловито сновали какие-то зеленые и желтые шары, а в вышине над всем этим великолепием горели предрассветные звезды.
Это был он, Бигрин, прекрасный город, мечта всех монстров, сердце Фрира.
Бардачная свинья, выбежавшая вслед за всеми, зажала нос копытцем и, не вынеся свежего воздуха, попятилась обратно – в темноту коридора.
Забыв обо всем на свете, Саша во все глаза глядела на город, который притягивал взгляд, как магнит, нашептывал сказки, колдовал, манил огнями. Голова у нее кружилась, и ей начало казаться, что все это далекий сон, ускользающий вдаль за пелену слез и мыслей. Сон, теряющийся в закоулках памяти, как следы на прибрежном песке за секунду до того, как их сотрет ластиком набежавшая морская волна…
– Поняли теперь, как выходить из таких коридоров? – раздался чей-то насмешливый голос.
Невдалеке, небрежно облокотившись о плетенную из ивняка изгородь, в сумерках показалась долговязая фигура.
– Уфф… Эбрин? – спросил Гин. – Это ты? Зачем вы переход газетами заклеили?
Молли, прихрамывая, подошла к незнакомцу и жестом попросила прикурить.