Знахари умели дружить. Не просто так, эта организация не имеет
даже своего боевого крыла. Когда у тебя в «друзьях» все сильные
мира сего, то врагов у тебя, днём с огнём не сыщешь. Их все ценят.
Все уважают. Даже для решения тех или иных конфликтов, частенько
просят выступить Академию, как третью сторону.
А Институт… Ну, кто-то же должен руководить, всем этим
террариумом.
Старый учёный был вновь в своей стихии. В Институт он попал
почти сразу после тумана, почти шестьдесят лет тому назад.
Собственно, и в прежнем мире — он был ученым, академиком, светилой.
По дороге в институт имени Николая Великого, что стоял при слиянии
двух великих рек Империи. Он и попал в густой туман. В его мире, не
было Первой Мировой войны (по крайней мере, на момент его прибытия
в этот), и как следствие — не было революции, большевиков и
Гражданской войны в родном государстве.
Их Николай, был человеком иного склада, он был собственник,
моралист и хозяин своего дела. Ничего не пускавший на самотёк.
Настоящий фанатик контроля и приверженец управления «сильной
рукой»…
Оказавшись же по эту сторону тумана, Алексей Силиванович, всего
спустя неделю очутился на пороге Института. И хоть неделя та, была
не из простых, иного пути для себя, он и представить не мог. Приняв
неплохое, созвучное со старым, новое имя, он спокойно отпустил
прежний мир и быстро влился в дебри и проблемы этого. Гибкий ум
ученого, быстро адаптировался, и спустя каких-то пятнадцать лет,
сильно помолодев телом, Аксель выбился в Магистры.
Институт как Орган, управлялся дюжиной иммунных. И правление то,
в той же мере походило на своеобразный Совет. Потому и ощущения
причастия, силы и собственной значимости, были для него привычны. В
схожих по сути Советах, он пробыл почти век…
Вот и сейчас, умело развесив по своим местам, нужные ему
ниточки, он играл на этом Совете, как заправский дьякон в
колокольне.
- В очередной раз убеждаюсь, в необходимости не зашоренных
взглядов. — Раскладывая на столе детальные фотографии объекта,
Аксель следил за реакцией коллег. — Мы вдоль и поперёк просмотрели
все эти снимки, а вы дорогой Мамонт, лишь взглянув, обратили
внимание на то, что мы упустили… — На голубом глазу соврал Магистр.
То, что конкретно тут, Аксель ставил на самолюбие Мамонта, понимали
все. Пожалуй, кроме самого Кваза.