Глава III
Дружба народов в одном драконе
Огромный сугроб уходил на километры вперед и сливался с небом за линией горизонта. От роя деревьев, черного на фоне снега, рябило в глазах. Чуть правее можно было разглядеть пеньки-избушки, и ни души…
– А я тебе говорю, кабаны здесь водятся, – настаивал Серега. Он уже разобрал рюкзак, выяснил, кто соседи и что на обед. Рассказал всем, что приехал с дедом, остановился в Москве у родственников, потому что дед до последнего не верил, что на форум Серегу возьмут. Наигрался с выключателем в шкафу и жаждал приключений:
– В таком лесу, да чтоб никто не водился? У нас в поселке знаешь какие кабаны? Во! – Он показал высоту себе по пояс и хрюкнул для убедительности. – Вкусные, – добавил он, помолчав. – Но только если ты с ружьем. А нет – лезь на дерево сразу…
Тонкий стоял у окна и медитировал на лес. Действительно, большой, что тут скажешь. И место тихое, если не считать их гостиницы и во-он той стайки домиков, человеческого жилья больше и не видать. Хотя контингента гостиницы может хватить, чтобы кабан, ломая ветки, убежал к Сереге в поселок.
– Да ну, в гостинице народу много, шум…
– Тоже мне много! – возмутился Серега. – Семь этажей, комнат по пятнадцать на каждом… Не, у нас больше и лес ближе. А кабаны…
Из Сашкиного рюкзака, лежащего на кровати, вылез Толстый и уставился на Серегу, шевеля усами, как будто хотел послушать про кабанов. Серега тоже сел на кровати и уставился на Толстого, ничем особо не шевеля. Только глаза хлопали. Тонкий с досадой махнул рукой:
– Дед!
– Это его так зовут? У тебя что, брат в армии?
– Не, – Саня поспешил объяснить. – Я хотел оставить его дома, а дед заладил: «Тетке твоей крысу на растерзание не отдам, пофиг мне гостиничные правила». И притащил с собой потихонечку…
Серега закивал и взял Толстого в руки:
– Мелочь пузатая. У нас знаешь какие крысы? Во! – Он показал размер Толстого и еще столько же отмерил рукой. Толстый оскорбленно вывернулся и удрал под подушку.
Вовремя, потому что в дверь постучали. Не дожидаясь ответа, нажали ручку, и появилась Леночка. Она смешно называлась «Воспитатель группы», как в детском саду, и вела себя так же. Ни «здрасьте», ни «можно». Встала на пороге, похлопала в ладоши над головой:
– Собира-емся на выставку! На первом этаже через десять минут! – Она говорила так, как будто перед ней не два подростка, а человек пятнадцать и все шумят, поэтому приходится кричать и размахивать руками.