Чтобы не упасть, спиной прижалась к внутренней переборке кабинки. Дышала урывками, до сих пор ощущая во рту горечь.
Пока приходила в себя, наплевав на правила и такт, ко мне заглянул Кир. Дверца жалобно скрипнула, друг зашёл без лишних слов. Молча сел рядом. Протянул бутылку воды и пачку влажных салфеток.
- Спасибо, - просипела, сражаясь со слезами.
Кир с таким видом сидел на полу, напротив, будто в этом не было ничего странного. Спиной подпирал белую перегородку между кабинками и даже непринуждённо вытянул ноги.
Глядел пронзительно, с полуулыбкой, словно и правда всё хорошо. Будто мы собрались в кругу друзей поиграть в идиотские настольные игры, которые обожал Рус или чтобы поесть пиццу и посмотреть глупый фильм.
Но Кирилл молча смотрел. Не укоряюще, скорее понимающе и сочувствуя моей боли. А у Кира мягкие, медовые глаза, тёмно рыжие волосы почти, как у меня, и красивое лицо парня, про которого ты заранее знаешь: “Человек с хорошими манерами”.
О да, его пассии частенько так о нём отзывались, сидя на моей кухне и считая, что теперь будем дружить “парами”.
Правда глупые не знали, что менялись они чаще, чем я покупала новую пачку сахара. Кир - бабник, каких поискать. Сущий дьявол.
Мне стало ещё тоскливее от воспоминания о том, как мы с Русланом устраивали порой Киру головомойки. На крыше или на кухне, сидя с кофе или пивом, учили бедолагу жизни.
Грудь скрутило болью, и я, сама не зная, как это всегда выходило, когда мне требовалось выплакаться, оказалась в объятиях Кира. Головой уткнулась в его грудь, сотрясаясь в отчаянном рыдании и благодаря, что друг всегда со мной, особенно, когда я так в нём нуждалась.
- Он никогда… Он никогда… - моё бормотание было, наверное, неразборчивым, но Кир тихо отозвался:
- Да, да, - будто понимал о чём я.
- Мы так ему и не признались…
- Да, да… - продолжал кивать Кир, пребывая в своих мыслях, и я поняла, что он окостенел, сжимая меня в объятии.
- Кирюш? - надломился мой голос.
- Что, Кирюш? - в шутку хохотнул он, как делал сотни раз. Красивое лицо застыло, даже глаза уставились в пространство, как неживые.
- Тебе же тоже б-больно, - я принялась вытирать слёзы, словно если их на лице не будет - всё мигом пройдёт.
- Больно, Кирюш, - опять кивнул Кир, сжал моё плечо ближе к основанию шеи и опустил глаза на мои подрагивающие, мокрые пальцы. - Ты ведь не успокоишься? Так любишь, что не готова отпустить?