— Ба, а что тут происходит?
Лулу поймала взгляд женщины. Та, словно не понимая вопроса, посмотрела на внучку, а затем на вытянутую еловую шишку в руке и поднимавшийся от неё лёгкий дымок.
— А-а-а, ты об этом, — лениво протянула она. — Это… это я выпариваю для настойки для… моего колена!
— Шишки? — указав на продолговатый зелёный предмет в ее руке, спросила Лулу.
— Шишки, — бабушка неуверенно кивнула головой. А про себя подумала: «Какая же я дура! Ну и в какой-такой настойке используются зелёные еловые шишки?».
— Очуметь, ба! — Лулу выхватила шишку у нее из рук. — Дым такой реалистичный, словно ты её тут подожгла. Но огня-то нет, гляди.
— Так, а ну-ка, отдай, — рассеянно пробормотала старушка, медленно выпроваживая внучку за дверь. — Не мешай мне. Иди мультики посмотри.
И она захлопнула дверь. Лулу никуда не пошла. Ещё бы! Нашла время для мультиков. По телевизору сейчас одни бессмысленные сериалы. Девочка тяжело вздохнула и вдруг услышала за дверью странный писк.
— Могла бы и что-то получше придумать. Ну и когда ты ей уже расскажешь?
— Наверное, никогда.
Второй голос принадлежал бабушке, а вот первый, писклявый был незнаком Лулу. Девочка решила постоять и послушать, что будет дальше.
— Бонифаций, ну вот скажи, что мне делать? — спросила бабушка.
«Бонифаций? Как странно, — подумала про себя Лулу. — Это же наш йоркширский терьер. Неужели бабушка с ним разговаривает?».
Лулу приложила ухо к двери, чтобы лучше слышать.
— Она должна это узнать рано или поздно, — продолжал писклявый. — Но лучше раньше, иначе этот момент потом может никогда не настать. А твоя внучка до конца дней будет проклинать тебя за утайку информации. Что за чушь ты тут про шишки несла?
— Ну мне же надо было что-то сказать ей. Как объяснить Лулу, что я эту шишку наколдовала?
«Наколдовала? Что за ерунда? Возможно, мне послышалось».
— А что в этом такого? В конце концов она же тоже ундина или…
— Тихо! — Ольга не дала своему собеседнику договорить, оборвав его речь. — Она же может услышать.
— Так она даже этого не знает? А как же ритуал?
— Она была слишком маленькой и к тому же напуганной. Тебе не понять, ведь тебя же там не было, — голос у бабушки дрожал, будто на глаза набежали слезы.
— Ну-ну, тихо, хозяйка, не плачь. А девочке надо всё рассказать. Ей уже одиннадцать, медлить нельзя.