— Что теперь? — я глубоко вздохнула, глядя в синие и холодные
глаза Ивана, который задумчиво смотрел на меня.
— Как и договаривались ранее. Мне нужно где-нибудь осесть на
первое время, создать этакую базу, которая будет для меня стартовой
площадкой для осуществления дальнейших планов, а тебе необходимо
вернуться домой, если Милан, конечно, можно назвать твоим домом. По
крайней мере, глядя на тебя, я думаю, что оставлять в живых
Людовико ты точно не намерена, правда, как я и говорил ранее,
сомневаюсь, что это тебе поможет. — Он поднялся и подошел к окну,
которое было практически всегда открытым, несмотря на холодную
погоду за окном. Я подошла к нему и встала рядом, цепляясь за него,
как за единственный островок стабильности в этой, постоянно
меняющейся реальности, оглядывая окрестности палаццо, где царила
просто невообразимая суматоха: все суетились как муравьи, готовя
меня к отъезду. Иван немного поморщился и отвернулся. — Для чего
эти декорации, Катя?
— По-другому, было нельзя, — я не стала уточнять, о чем он
говорит и что имеет в виду. Трупы Орси из-под окна кабинета Риарио
до сих пор не убрали, как и с улиц города, я такого распоряжения не
отдавала, а остальным было все равно.
— Нет, ты хотела это сделать. Всегда можно показать силу и без
такой грязи, — он говорил ровно и осуждающе, отчего меня начало
трясти от распирающей, внезапно накатившей злости.
— Тебя здесь не было, чтобы ты мог упрекать меня. Ты понятия не
имеешь, что они сделали с моими детьми и мужем, и что собирались
сделать со мной, — прошипела я. — Это Италия, и, если ты не
покажешь зубы, тебя похоронят заживо.
— Я прекрасно знаю, что эта клоака пятнадцатого века ценит
только силу, как и любое другое государство или то, что претендует
на звание государства, но ее можно показать и другим способом, —
рявкнул он. — То, что я вижу перед собой, совершенно не похоже на
тебя. Это не ты. Приди в себя уже, наконец. Смерть Людовико Сфорца,
как бы она не была выгодна мне лично, совершенно тебе не поможет,
не облегчит твоего горя, как бы ты себя не убеждала в обратном!
— Посмотри на меня, и посмотри внимательно. Видишь этот шрам? —
я провела пальцем по старому рубцу, оставшемуся на память со времен
моих метаний по замку Святого Ангела. — Это мое напоминание о моей
мягкотелости и нерешительности, когда меня чуть не убили, и я
потеряла ребенка. А видишь вот этот? Это то, что осталось от той
ночи, когда всех, кто стал мне дорог вырезали, как скот, с подачки
Ватикана и Людовико. И если бы не я и не мое влияние на Риарио, он
не стал бы таким неосторожным и доверчивым, чтобы допустить то, что
произошло. Вокруг нас не было никого, кому можно было доверять, это
наемники, а не преданная тебе до мозга костей дружина, для которой
есть Бог, и следом ты, а остальное пусть идет лесом.