- Ты что-то видела?
- Да. Когда мы встретились, я ненавидела тебя именно из-за
одного из своих видений.
Мой голос охрип:
- Я сделаю что-то плохое?
Колючка молчала. Горячо дышала в шею, еще крепче обвив ее
руками.
- Мира…
- Когда-то я хотела бросить тебе обвинение в лицо, причинить
боль, но сейчас уже не смогу.
- Почему? – я осторожно отстранил девушку, чтобы посмотреть ей в
глаза. Мне нужно было услышать ответ.
- У меня больше не получается тебя ненавидеть.
Утро наступило слишком быстро.
- Пусти, - Мира одевалась так поспешно, что не с первого раза
попала в рукава, - скоро подъем.
- Колючка, - протянул, с улыбкой наблюдая за метаниями девушки,
- я не собираюсь скрывать наши отношения от остальных.
Застыла, как кролик перед удавом, сдула лезущие в лицо волосы.
Злится.
- Не смей!
Прислонившись спиной к стволу, сорвал травинку:
- Мы можем умереть в любой день: сегодня, завтра, послезавтра.
Ты это понимаешь?
Шершавая кора царапала обнаженную кожу, и я поерзал, пытаясь
найти удобное положение.
- Лучше, чем ты думаешь, - слова прозвучали глухо. Мира
отвернулась и продолжила одеваться, всем своим видом показывая
возмущение и несогласие.
- Хорошо, Колючка, не сердись. Пусть будет по-твоему.
Выбросил травинку, начал одеваться. На прощание еще раз притянул
девушку к себе для поцелуя. Их было так много этой ночью, но
последний поцелуй – всегда особенный. С привкусом горечи, со
страхом: вдруг это больше не повторится?
Завтрак прошел в молчании. Каша подгорела, травы для чая
закончились, а небо снова разродилось мелким противным
дождиком.
Следующие несколько дней были похожи один на другой. Бешеная
скачка, недолгие привалы и короткие ночи с Мирой. На пути
встретилось всего одно маленькое поселение, где мы с трудом
уговорили местного торговца продать нам немного продуктов. Пришлось
отдать несколько монет за простенький набор провианта.
Олаф два раза ловил каких-то крупных грызунов, которых мы
вечерами жарили на костре. Мясо было жестковатым, но вполне
съедобным.
Айна и Яков почти все время проводили вместе: о чем-то
шептались, хихикали, играли в местный аналог крестиков-ноликов.
Сейчас я был не нужен своему подопечному, и, к своему стыду,
испытывал от этого радость: хотелось тратить все свободное время
только на Миру. Чем ближе мы были к цели нашего путешествия, тем
острее я ощущал ее хрупкость и ранимость. Каждый раз, держа девушку
в своих объятиях, испытывал ужасный страх: потерять, едва обретя.
Постоянно приходилось бороться с желанием отправить ее назад под
каким-нибудь предлогом, но я понимал: Колючка не согласится. Более
того, подобное предложение сильно разозлит ее.