– Занятно, но полностью бесполезно. Она инвалид, – сухо ответил
он. Его лицо оставалось абсолютно безэмоциональным, хотя кое-что
все же проступило наружу – раздражение тем, что он был вынужден
приглушить музыку, единственное, что вызывало у него отклик.
А вот маска-лицо робота отличалась повышенной эмоциональностью
мимики. Андроид предвкушающе улыбнулся, копируя выражение своего
хозяина, сидящего где-то далеко, за много миль отсюда:
– Зато у нее есть сестра, вполне здоровая и физиологически
зрелая. Вы же понимаете открывающиеся для вас перспективы?
– Допустим. Продолжайте, – и снова никаких эмоций.
Будь в кабинете кто-то третий, он бы усомнился, кто из этих
двоих робот.
– Десять миллионов кредитов, – робот изобразил пусть
механический, но вполне человекоподобный смешок, – и вы будете
знать о ней все. Впрочем, вам будет достаточно только имени. Дальше
справитесь сами…
Жизнь летит под откос тогда, когда мы
сами ее туда отпускаем.
Именно эту фразу я повторяла день за
днем, убеждая себя, что до дна этой самой пропасти мне еще далеко,
и даже если сейчас я где-то на середине, то однажды обязательно
выкарабкаюсь.
– Виола, – прилетело в спину, – через
две минуты твой выход.
Я оглянулась и встретилась с
недовольным взглядом администратора клуба, стоящего в дверях
гримерки. Он всегда подгонял меня на сцену, а я, пересиливая себя,
шла за ним.
Последний взгляд в зеркало. Оттуда на
меня смотрела раскрашенная, расфуфыренная девица в нижнем белье.
Она натянула на лицо улыбку, а мне стало противно видеть ее такой
радостной. Потому что в душе я по-прежнему воспринимала каждый свой
танец как унижение.
Вот только я в этом клубе работала
добровольно, никто силком к шесту не тащил. Не хочешь работать –
вали на все четыре стороны! Но тогда мне не на что будет жить и
оплачивать счета ни за себя, ни за сестру. А я должна.
– Господа, а сейчас специально для
вас, – нагнетал обстановку ведущий, – уникальный танец!
Девушка-скрипка, чьи изгибы не оставят ни один смычок равнодушным!
Виола-а-а!!!
Он хохмил, а мне было гадостливо,
только я все равно вышла к шесту и начала танцевать. Извивалась,
кружилась, покачивая бедрами, демонстрируя свое тело со всех
ракурсов. Особенно спину, где длинные шрамы были зататуированы под
струны и эфы смычкового инструмента.