Я резко выпрямилась и посмотрела в
глаза Герберту. Мне постоянно казалось, что он надо мной шутит и
издевается, вот только лицо абсолютно серьезное. Он не просто верил
в то, что говорил, – он утверждал.
– Допустим! Но это может быть ЧТО
угодно, хоть обломок кара, который давно сгнил в утиле. Что в таком
случае?!
– И здесь мы возвращаемся к моему
предложению, где ты помогаешь мне, а я помогаю тебе.
Кажется, скрип моих зубов раздался
эхом по всему помещению.
– Даже боюсь предположить, чем вы
можете помочь? Вызвать шаманов и станцевать с бубном вокруг моей
сестры?
– О нет, глупая девочка. Я могу
достать книги по артефактологии. Те самые, с помощью которых
артефакторы учились создавать настоящие чудеса, и ты сотворишь
такое же чудо для своей сестры. Спасешь ее своими руками. А взамен
сделаешь то, о чем я тебя просил.
– Вы точно ненормальный, если решили,
что я – артефактор и сумею сделать что-то подобное.
Герберт неожиданно сделал шаг ко мне,
и я тут же отошла подальше, но он без зазрения совести загнал меня
в ловушку между собой и ближайшей стеной.
– Ты уже это сделала, только не поняла
как. – Он коснулся рукой пространства под моей грудью, там, где под
кофтой прятался шрам и билось искусственное сердце. – Вначале я
решил, что артефактом стала одежда или украшение, но сегодня на
тебе нет ничего из того, что было вчера. Зато есть сердце, которое
я не сумею вынуть из тебя при всем желании заставить тебя
подчиняться...
Внутри меня все похолодело… то бишь он
рассматривал подобные варианты. Язык онемел, и я даже не могла
пискнуть, пока Герберт продолжал: – Пойми же ты, я не злодей, не
чудовище, я – инкуб, которому нужен наследник. Мне чуждо многое из
того, что ты называешь человеческим, но так же, как и ты, я
цепляюсь за любые возможности. У тебя цель – спасти сестру, у меня
– получить сына. Я дам тебе все! Положение в обществе, деньги,
слуг. Если надо, женюсь на тебе, куплю машину, дом, привезу кусок
настоящей Луны…
Что-то щелкнуло в сознании от
последних слов, и я отмерла:
– Купите себе душу, – процедила я и,
упершись руками ему в грудь, оттолкнула, просто чтобы
высвободиться.
Сакс отступил на шаг и
произнес:
– Она не продается.
И все же я сбежала. Или стратегически
отступила, потому что думать о себе как о стратеге было приятнее,
чем как о трусихе.