Но, как оказалось, стрелять во врага было легче, чем подойти к убитым. Немного потоптавшись на месте, Алексей, не выпуская из рук оружия, шагнул на поляну. Неизвестно откуда прилетевшие мухи уже сели на белобрысого немца и ползали по нему, облепив желтоватое, словно восковое, ухо. Подавив приступ внезапной тошноты, Кулик сделал еще несколько шагов и остановился.
Со стороны дороги донесся стрекот мотоциклов, громкий, приближающийся. Тяжело заурчали моторы грузовиков, преодолевавших ухабы. Резанула короткая пулеметная очередь.
Кулик бросился прочь – сейчас не до трофеев, вот-вот могут появиться новые, многочисленные враги, которых из нагана не перестреляешь. Схватив велосипед, он побежал к неприметной лесной тропинке – врагам она неизвестна, а деревенские хорошо знали этот путь к жилью.
Тропинка крутила хитрые петли между стволами деревьев, ныряла под низко опущенные ветви раскидистых кустов, спускалась в сырые лесные овражки и вновь взбиралась на косогоры, выводя прямо к броду через речку, а там и родная деревенька рядом.
Вскочив на велосипед, Алексей покатил по тропинке. Вот как пришлось ему покинуть поле своего первого боя, на котором он одержал первую в этой войне победу, – удирает, скрываясь от превосходящих сил противника. Ну ничего, он еще вернется, припомнит им все сразу – и хозяйский вид, и поруганную землю, и срубленные деревца!
Велосипед подпрыгивал, переваливаясь через вылезшие на тропинку корни деревьев, сырая земля мягко пружинила под старенькими, латаными-перелатаными шинами. Аккуратно и твердо придерживая руль, Алексей вдруг заметил, что узелок с гостинцами для домашних Пети Дацкого где-то потерялся…
* * *
Прекрасный сон закончился совершенно неожиданно. Только что снилась жена, заботливо подсовывающая мягкую подушку под голову, и вдруг ухнуло, закачало…
Взрывы словно подбросили Дацкого, задремавшего на жестком деревянном диване в зале госбанка. Он открыл глаза и увидел себя сидящим на полу. Стекла дребезжали, за окнами что-то ревело и стонало, земля жутко вздрагивала от падавшей на нее неимоверной тяжести.
«Неужто?» – дальше подумать Петр не успел.
Шибануло так, что он кубарем откатился в сторону. Как щепка, отлетел в другой угол зала большой деревянный диван. В воздухе тут же повисла густая завеса известковой пыли, плотная, похожая на туман.