– Вы действительно герой! Как я и сказал вашему дяде, вы единственный, кто там не растерялся и этим спас свою семью, – сказал Лев, хоть и неприятно было ему это произносить. – А что касается ноги, так с войны мужчины еще и не такими возвращались, но все знали, что они герои и относились к ним с большим уважением.
– Бросьте! – скривился Николай. – Я теперь инвалид! А этого никакими деньгами не окупить! Чего вам еще надо от меня? – Он явно спешил поскорее получить свой коньяк.
– Я не знаю, в каком состоянии ваша жена и сможет ли она ответить на мои вопросы, поэтому попрошу вас помочь мне. – Гуров достал из борсетки файл, а из него лист со схемой расположения столиков и всего остального в павильоне и протянул его Николаю, как и ручку: – Отметьте, пожалуйста, на схеме, где сидели вы и на какой столик упал тот первый светильник. Было бы просто замечательно, если бы вы вспомнили, куда упали следующие.
Чугунов взял лист в руки – каждый его палец был забинтован отдельно, видимо, действительно ногти сорвал, повертел его, посмотрел, подумал, а потом уверенно ткнул ручкой:
– Вот это был наш столик. А тот первый плафон упал на самый крайний во втором ряду справа от нас. По поводу остальных я ничего не знаю – уже не до того было.
Гуров взял у него лист, посмотрел и на этот раз искренне сказал:
– Спасибо вам большое, Николай! Вы нам очень помогли!
Он убрал файл с листком обратно в борсетку, поднялся, вернул стул на место и, пожелав скорейшего выздоровления, вышел, а вот Глеб задержался буквально на минуту, но тут же догнал его в коридоре.
– А теперь узнай, пожалуйста, не могу ли я задать Наталье всего пару вопросов, – попросил его Лев.
Глеб подошел к другой палате, возле которой стоял охранник, осторожно приоткрыл дверь и заглянул, а потом поманил Гурова рукой, шепнув:
– Не спит. Только вы уж потише, чтобы девочек не разбудить.
Они на цыпочках вошли в палату, причем, увидев шедшего первым Гурова, Наталья перепугалась насмерть, но, заметив за его спиной Глеба, тут же успокоилась. Она действительно лежала на широкой, видимо, привезенной из дома кровати, а по бокам у нее, прижавшись к ней, лежали ее дочки, и их лица во сне были безмятежными. Возле стены стояли две детские кроватки, а рядом с ними в кресле дремала пожилая женщина – то ли няня детей, то ли медсестра. Видимо, ночью ей приходилось несладко, вот она и пользовалась моментом, чтобы поспать днем.