- Тебе разве непонятно объяснили, что у моего сына и кухарки не может быть ничего общего?! Мало того, что ты наглая, так еще и тупая! Скажи, тяжко жить с картонной головой?!
Вспыльчивость – фамильная черта Бельских. И сейчас я еще раз в этом убедилась. Отец моего бывшего любимого, как пружина, подскочил и в два шага оказался возле меня. Такой же высокий, как Грин, только более крепкий, заматеревший, он нес в себе угрозу и мог прихлопнуть меня, как комара.
- Я не претендую на вашего сына. Мы расстались, и к прошлому возврата нет. Но кое о чем он должен знать.
Я больно прикусила губу, чтобы удержать слова: «И помочь!» Требовать с Бельского что-то – это все равно, что у волка из пасти пытаться вырвать кусок мяса.
- Мой сын ничего не должен о тебе знать вообще!
- Даже о том, что я беременна от него? – в отчаянии я выплеснула то, что хотела сохранить в тайне от всех. И сообщить только Грину. Возможно, он и отмахнется от меня, но это его дело. Но я считаю, что он имеет право на выбор.
- И как это меняет дело? Визит в клинику и нет проблем, - почему-то успокоившись, сказал он. Сразу виден подход успешного бизнесмена. Есть вопрос – молниеносно появляется решение.
Он нажал кнопку громкой связи.
- Лена, Борисова ко мне.
Еще не сообразив, что за этим последует, я инстинктивно попятилась к выходу и тут же угодила в лапы амбалу, который будто дежурил за дверью и только и ждал команды: «Фас!»
- Сама поедешь или тебя превратить в бесчувственное тело? – придавив свинцовой тяжестью взгляда, спросил Бельский.
- Нет, пожалуйста, не надо! Я никогда не появлюсь в жизни вашего сына! – отчаянно взмолилась я.
- Я не привык полагаться на чьи-то слова. Пока он есть, все может измениться. – он ткнул пальцем в направлении моего живота. – Так что у меня нет выбора.
- Отпустите, пожалуйста! – крикнула я и снова напоролась на безжалостный взгляд хищного зверя.
- Ты вынуждаешь меня повторить свой вопрос. Обычно я так не делаю.
В руке амбала появился шокер, чуть не оглушивший меня зловещим треском и едва не лишивший сознания мертвящей синей электрической дугой.
Я хотела упасть на колени, но крепкая рука надежно фиксировала меня в стоячем положении.
- Я сама, - с моих губ сорвался беззвучный шепот
- Молодец! – деловито бросил он и открыл сейф. Кинул в два конверта неравное количество купюр, обратился к Борисову, который держал меня, как щенка, чуть ли не за шкирку. – Этот, - он бросил на стол пухлый конверт, - В клинику. Власову. Этот, - указал на конверт потоньше, - Ей после операции пусть отдаст.