Получается, моя минута торжества над прошлыми обидами обошлась мне слишком дорого. Я сглотнула комок, вставший в горле, и приказала себе достойно выйти из этого токсичного диалога. Будет повод собой гордиться. Я запомню это состояние и смогу его воспроизвести при встрече с очередным хамом или хамкой.
- Поздравляю. Спасибо за предложение. Но я как-нибудь сама.
Элька ехидно хмыкнула, и я поняла, что у нее в кармане припасен еще один козырь.
- Ну как знаешь…Кстати, твой Грин женится. Так что я не зря тебе говорила – не по Сеньке шапка!
Я выдавила еще одну натянутую улыбку и, собрав волю в кулак, почти непринужденно ответила:
- Не могу обсудить с тобой эту новость – мне работать нужно.
Я взяла мячик и на автопилоте пошла организовывать игру для тех, кому уже надоело ползать по канатам и горкам. Как же паршиво быть нищей! Вот сейчас бы самое время заехать в какой-нибудь пансионат, где домики разбросаны по лесу. Закрыться и реветь белугой, пока не выплеснется многолетняя боль. Реветь до икоты. До опухших глаз. До изнеможения.
Потом отлеживаться без сил. И главное – никого не видеть. Кто-то может пить, как не в себя. Кто-то крушить все подряд (если не жалко и есть деньги). Главное – чтобы не было свидетелей твоей боли и слабости.
Но одиночество – это непозволительная роскошь для большинства. И для меня. И для моей Булочки. Хотя нам жаловаться грех. Мы снимаем однушку еще не на самых куличках у рогатого. И даже недалеко от центра, где я работаю. Или скоро уже будет - работала?
И хоть моя единственная подруга меня во всем поддерживает, развешивать сопли и выливать на нее свои страдашки не хочется. Начнет квохтать, строить планы мести и жалеть. Чего мне совсем не хочется. Можно, конечно, попросить, чтоб она посидела с Ульянкой, а самой пойти в дальний угол парка и дать волю слезам… Но искать на свой зад приключения … такое себе. И даже по дороге домой я не могу поплакать – Улиточка испугается. Придется сцепить зубы, пережить эту ломку «всухую». Загнать боль в самый угол, в самый темный чулан души и не позволять ей высовываться. Все прошло. И это рано или поздно должно было случиться.
«Выдаю» последнего карапуза счастливой и довольной мамашке с кучей пакетов, выдавливаю дежурную улыбку и до боли закусываю губу, пытаясь удержать слезы.