Касаясь доноса (причем, скорее всего, доноса ложного), сделанного в Москве Мазепой (еще не гетманом) на кошевого Ивана Сирко, Таирова-Яковлева оправдывает главного героя книги, поясняя, что Мазепа в данном случае мстил запорожцу и «основания у него для этого, как мы увидим ниже, имелись». А ниже «ученая» дама повествует о том, как Мазепа по приказанию Петра Дорошенко вез под охраной татар подарок крымскому хану – 15 пленных казаков, предназначенных для обращения в рабство.
Караван перехватили запорожцы. Татар перебили, пленных освободили. Мазепа, осознав бесполезность сопротивления (нападавших было намного больше), предпочел сдаться сразу. «Запорожцы, – повествует автор далее, – услышав показания освобожденных ими казаков и прочитав бывшие с Мазепой письма, тут же хотели его «растерзать и убить». Но сделать этого не дали Сирко и другие «товарищи» (то есть заслуженные казаки)».
Иными словами, кошевой спас Ивану Мазепе жизнь. И позднее, отправляя своего пленника к гетману Ивану Самойловичу (тот настойчиво требовал доставить схваченного посланца Дорошенко к себе), Сирко в сопроводительном письме просил о снисхождении к Мазепе: «Зело и покорно велможности твоей прошение свое приносим о Иване Мазепе… твоя милость, яко отец милосердый, покажи милость свою, чтоб он в неволе не был». «Могу с уверенностью сказать, что никогда, ни до этого, ни после, Сирко так ни за кого не просил», – комментирует письмо Таирова-Яковлева.
Сведения, сообщенные пленным Мазепой Самойловичу и царскому воеводе Григорию Ромадановскому, показались им интересными. Мазепу отправили в Москву, где он, выражаясь словами Таировой-Яковлевой, «не приминул насолить запорожцам и их атаману», изобразив Сирко изменником, действующим в интересах турецкого султана.
«Где же основания для мести?» – вправе спросить читатель. Их нет. Есть черная неблагодарность Мазепы по отношению к человеку, спасшему ему жизнь. И есть очень уж оригинальная (назовем это так) трактовка «ученой» дамой норм морали.
Не менее «оригинальна» Таирова-Яковлева и в комментировании самого момента захвата Мазепы в плен. «Сопротивляться большому отряду запорожцев, – пишет она, – равно как и пытаться бежать от них – означало верную смерть. Но и остаться, и добровольно отдать себя им в руки можно было, только не потеряв присутствия духа. Впрочем, надо признать – Мазепа умел быть храбрым, встречать опасность с холодной головой и с достоинством смотреть в лицо смерти».