Выйдя на улицу, Ефимова еще долго ощущала мягкое покачивание,
словно не тротуар ложился под каблуки, а палуба яхты. Перед глазами
мерцали карнавальные огни, в ушах долгим вибрирующим эхом
колотились барабаны…
Альбина вдохнула морозный воздух, и свернула на Кравченко,
убыстряя шаг. Зимой рано темнеет. Прямо, как на Кубе…
Легкий хмель бродил в ней, изгоняя привычные страхи. Днем, когда
светло, Аля не испытывала той тревожной робости, что сковывала ее в
темноте. Казалось бы, ночные опасности должны пугать и на свету, но
именно зловещий мрак вызывал тошную неуверенность, легко
переходившую в панику.
«Может, все дело в неразличимости?» - задумалась Ефимова,
споткнувшись. Она же не кошка и не сова, чтобы видеть во тьме! Что
таится в сгущениях тени? Пустота? Или нечто?
И тут хаотичный поток мыслей оборвался, запруженный черной
лавиной эмоций - из-за киоска «Союзпечати» вышли трое в шуршащих
«алясках».
Ощущение собственной слабости и полной незащищенности
переполнило Альбину, будя страх и тоску.
- Сейчас мы познакомимся, да? – басисто промурлыкал грузный,
округлый молодчик, распуская большой губастый рот.
- Подружимся по ходу дела! - гнусаво внес контрпредложение
длинный и худой, с узким лицом и фантастическим хрящеватым
носом.
- На улице знакомиться неприлично! – мерзко хихикнул маленький и
невзрачный.
Слыша гулкий, заполошный стук сердца, девушка попыталась обойти
троицу, но парни были настроены решительно.
- Пойдешь с нами, - приказным тоном обронил губастый.
- Ненадолго! – фыркнул мелкий, давясь пьяным смехом. – Дашь
каждому – ик! – и свободна!
Альбина отшагнула, лихорадочно вспоминая Мишины штудии. Прежде
всего – успокоиться. Отрешиться от темноты, от зловонного пара
дыхания тройки, от чувств, теребящих нервы. Даже ненависть
расслабляет не хуже страха…
Колотящийся пульс начал успокаиваться, и девушка восприняла эту
маленькую перемогу над собой с таким восторгом, что на губах ее
проступила улыбка.
- Не понял, - озадачился узколицый, зорко наблюдая за нежданной
добычей.
- Я не буду кричать, - мягко, даже вкрадчиво вымолвила Аля, - и
убегать тоже не стану. Я вас накажу.
- Начни с меня! – прыснул мелкий.
«Определи самого опасного!» - учил Миша…»
Наибольшая угроза исходила от длинного типчика с узким лицом – в
его глазах горело поганое нетерпение.