— Вы везете к себе домой незнакомого человека, чтобы накормить ужином?
— Точно.
— Вы больной.
— Определённо, — констатирую я, выезжая со двора.
С башкой у меня все же не лады, иначе как объяснить то, что я вернул в машину незнакомую девчонку и фактически насильно везу ее к себе домой. Домой! Туда, куда в принципе не ступает чужая нога. Бред. Что я вообще творю? Мне реально надо повышать планку и иди не к психологу, а психиатру. А лучше сразу в больничку.
— Как тебя зовут?
— В смысле?
— Считай, что мне не понравилось твое выдуманное имя. Давай попробуем настоящее, может, приглянется.
— Маша, — не задумываясь, отвечает она.
— Это не твое имя, что следующее в списке?
— Да откуда вам знать, что это не оно?! — кажется, в ее голосе появляются истерические нотки. Надо менять тактику.
— У меня хорошая интуиция. Просто скажи мне свое настоящее имя, мне же надо тебя как-то называть.
— Олеся. Нравится?
— Не очень. Ассоциация с Куприным и его «Олесей». Дура редкостная.
— Чего?
— Того. Героиня дура, герой еще хуже. Придурок, который вечерами будет вспоминать разве, что ее бусы. Жили бы себе вдвоем без венчания, нет ей в церковь понадобилось. Сходила называется, вот и получила. Сделали себе трагедию на ровном месте.
— Никакая она не дура. И вообще, у вас странное представление об этой повести. Вы как ее читали?!
— Глазами.
— Вы странный.
— И не говори. Олеся значит. Ну в принципе, верю. Пристегнись.
— Что?
— Пристегнись говорю.
Олеся берется за ремень, но вытянуть у нее его не получается. Насилует она его в течение минуты, до тех пор, пока мы не останавливаемся на светофоре. Дальше за дело взялся я, наклонился и все же пристегнул ремень. И тут я понял две вещи: во-первых, меня однозначно бесит ее капюшон, фактически скрывающий все лицо, а, во-вторых, едва уловимо, но от нее все же исходит запах сигарет, что бесит даже больше, чем то, что натянуто на голову.
— Зеленый горит, — едва мямлит Олеся.
— Это хорошо, что зеленый.
Всю дорогу никто из нас не проронил больше ни слова, а это на минуточку — сорок минут езды. Не знаю, о чем думала Олеся, лично я представлял то, что буду делать дальше. Накормить — накормлю, это в какой-то момент мне показалось даже правильным. Мог бы подобрать бездомную собаку, в итоге подобрал девчонку. Это же тоже своего рода забота о ком-то. Хорошее дело, Марине бы точно понравилось. Когда я проехал через шлагбаум и свернул к домам, Олеся засуетилась и впервые повернулась ко мне лицом.