Впрочем, остались одно важное дело -
заехать в канцелярию Дворянского собрания и сообщить о признании
новорождённого сына. Заодно, подарить ему поместье. Это не срочно,
но лучше не затягивать.
Однако этим начну заниматься не
сегодня, а завтра. Сейчас же буду отдыхать. С ребёнком полный
порядок, у меня как будто какой-то узел в груди развязался, и я
радостный вернулся к себе в кабинет.
С утра поехал в канцелярию, подписал
прошение, оставил толику дукатов на оформление бумаг, навестил
конкубину, подержал на руках сына. Заехал в городскую усадьбу, а
там меня ждала целая приёмная визитёров.
Большая часть доставила письма своих
начальников, с приказом отдать лично в руки. А в письмах ничего
особенного, обычные фразы “рад приветствовать” и “с возвращением”.
Написано на всякий случай. Ведь Тихий и года в опале не просидел,
уже в столице. Опять же, простили “за услуги королевской семье”,
пусть не окончательно, но это ведь Тихий! А доброе слово и кошке
приятно, стоит уважение показать.
Немногие оставшиеся пришли сказать то
же самое лично. Но это не большие начальники, а так… чиновничий
люд. Им не по чину подчинённых с письмами гонять, но
поприветствовать меня хотели. Даже не знал, что я так
популярен.
Последним вошёл одноглазый
гвардейский младший унтер-офицер с медалькой “За беспорочную
службу” и шевроном за тяжёлое ранение. Уж на что меня шрам,
перечёркивающий лицо, не красит, тут вся физиономия во множестве
рытвин, размером не более вершка. Что-то знакомое в облике унтера…
Восклицаю:
- Ромул! Ты что ли?!
- О! Узнал! Я. Сейчас будешь
спрашивать, как оно меня так, и выражать сочувствие. Извини, не
нуждаюсь. Я по делу.
- Как к целителю? Шрамы на лице
поправлю. Вытекший глаз - увы, не смогу.
- Тут не в шрамах дело. Они дело
десятое. Стах, помоги, если можешь - слепну я.
- Ром, я волшебник, а не наместник
бога на земле - обещать ничего не буду. Кое-как, наспех, такие дела
не делаются. Осмотрю тебя завтра, у себя в башне.
- У меня в оставшийся глаз какая-то
дрянь попала и гадит. Целитель говорит, вытащить не может, контроля
не хватает. Достать мог бы покойный Бертиос и, может быть, Тихий,
если только возьмётся.
- Пока ничего не скажу. Надо смотреть
и смотреть серьёзно.
- Ты про моего отца знаешь. Наша
семья не бедна, любую цену заплатим.