– Кто это Гриша Банный?
– А у нас под горой живет, возле бани Колосовых, домишечко вроде курятника к бане этак приткнут… Не знаешь?
– Ладно. Дальше. Чего он в Татарскую слободу попал?
– А он в дружбе пребывает с Алимом Алимычем. Любит его татарин. Да его все любят, божий он человек…
– Ладно. Дальше.
– Гриша, говорю, посиди тут, посмотри, чтоб робятки ковшик из лодки не уворовали, а я, говорю, к Алиму Алимычу схожу. Согласился он. А чего не согласиться-то? все одно – с дурочкой зубья скалит. Подымаюсь в гору. Прихожу к Ахтыровым. Вход-то у них через сад идет… Отворяю калитку, иду. Смотрю: стол под кленом… на столе закуски, вино недопитое… и никого нет. Я в дом – заперт. Стою́ на тропинке. Что ж, думаю, делать? не назад же дрова везти. И вспомнил я тут, что братья частенько в хорошую погодку в малине спят… Иду туда. Смотрю – лежит который-то из них. Мустафа Алимыч. «Ты чего?» – спрашивает. «А вот, говорю, дрова привез, что Алим Алимыч заказал». – «Так ты, отвечает, и толкуй с ним». – «Так его нет». – «А ты поищи». – И опять завернулся в одеяло. Постоял я, постоял и пошел искать старшого братца. Только я выхожу на улицу, смотрю – идет, черный такой, нахмуренный, руки-то в карманы засунуты, винцом от него попахивает. «Ты что – ко мне заходил?» – спрашивает. «К тебе. Дрова привез, что просили». – «Почем хочешь?» Называю цену…
– Почем же ты ему продал? – перебил деда любопытный председатель сельсовета.
– Да недорого… по 23 рубля с сажени.
– А Васька Булатов нам нынче продал, – вдруг вмешался молчавший все время молоденький милиционер, – так тот по двадцатке только взял.
Но следователя дрова не интересовали, и он поторопился вернуться к прежней теме:
– Ладно. Не в этом дело. Ну, дальше рассказывай. Значит – сторговались?
– Да торговли никакой и не было; я назвал цену, он сразу согласился. Пошли на берег дрова смотреть…
– А в дом не заходили?
– Нет… Тут сразу и на Волгу пошли. Посмотрел он дрова, расплатился. Подтащили мы их на приплеск, чтоб волной не снесло, на этом дело и покончили.
– А потом?
– А потом он вместе с Гришей в гору пошел, домой, стало быть…
– А ты?
– Я?
– Да, ты?
– Сел в лодку и поехал назад…
Следователь снял очки и потер глаза: видно было, что он намотался за день. Записал показания, подумал.
– Говорят, Северьян Михайлович, ты с покойником личные счеты имел?