В этой же карете и в статусе преподобной стасемидесятитрехлетней
женщины я могла лишь скривить губы и поерничать:
— Кажется, общение со мной положительно на вас влияет, лорд
Кроули. Вы уже начали призывать Бога. Еще немного, и мы начнем
совместно молиться. К слову, когда мы остановимся на ужин и
ночлег?
Мужчина задумчиво выглянул в окно, где за лесными деревьями
солнце только начинало скатываться к горизонту.
— Думаю, к полуночи, — уже совершенно серьезным голосом ответил
он. — Сегодня необходимо наверстать время, потерянное на
путешествие к источникам. Остановимся где подвернется. Если же не
найдем подходящего постоялого двора, разобьем шатры.
Я зябко поежилась от перспективы и все же понадеялась на
лучшее.
Как оказалось, зря — погода стала стремительно портиться.
Словно назло мне, откуда ни возьмись налетел ветер, нагнал туч,
и вдобавок начался сильнейший ливень. Еще с час лошади тащили
карету, борясь со стихией, размытой колеей дороги, пока экипаж и
идущий за ним обоз не застряли.
— Приехали, — мрачно заявил Кроули, приоткрывая дверцу кареты,
чтобы выйти.
— Вы что, серьезно собрались на улицу? — не поверила я, глядя на
ужасные лужи и грязь.
У самой уже зуб на зуб не попадал, но я продолжала гордо сидеть
с прямой спиной и делать вид, что мне не холодно.
— Разумеется, нужно помочь вытолкать экипаж из колеи и разбить
лагерь. — Лорд буквально спрыгнул под ледяные струи дождя, не жалея
ни дорогого костюма, ни начищенных сапог. — Вот, держите, аббатиса.
Накиньте пока на себя.
Кроули снял с себя камзол и передал мне.
Моя гордость хоть и пыталась оказывать сопротивление, но я ее
нагло проигнорировала. Прихватила одежду и сама не заметила, как
завернулась в нее, будто улитка в собственную раковину.
Глядя на меня, Кроули усмехнулся, но ничего не сказал.
Молчала и я, разглядывая, как небесная вода пропитывает тонкую
рубашку на мужчине, делая ее полупрозрачной настолько, что я видела
буквально каждую черточку мышц на его плечах и груди…
А потом он ушел, как и сказал, — помогать своим людям.
В тусклом свете одиноких каретных фонарей я различала лишь
силуэты: мужчины возились, окапывая колеса и подкладывая под них
ветки, а после лошади вытаскивали экипаж из колеи.
Все время, пока Кроули мок снаружи, я сидела в карете,
закутавшись в его камзол, и понимала, что из-за холода все глубже и
глубже зарываюсь в чужую одежду, натягивая ворот буквально до
самого носа и вдыхая аромат терпкого мужского парфюма.