Поднял вверх окровавленную руку,
показывая, что сдаюсь. Тут же судья подал сигнал к окончанию
поединка.
Неужели получилось? - еще не
верилось. – Кровь в это время стекала на рубаху и, перепачканный в
ней, я выглядел серьезно раненым.
Подошедший господин Лустр с парочкой
незнакомых мне студиозусов внимательно осмотрел руку, хмыкнул и
покачал головой.
- Странно все это, Терн, но рана
довольно глубокая. Хорошо что с внешней стороны. Полосни… Попади
тебе по венам, возни было бы гораздо больше. – Он остановил кровь и
она теперь только сочилась из открытой раны. Я старался на нее не
глядеть. – В палату его. Нет, носилки не надо, сам дойдет, - лекарь
подозрительно глянул на меня.
Поддерживаемый с двух сторон, я
пошатываясь направился в больничку. Краем глаза успел заметить
удивленного Торнекса – не такой победы он ожидал. Нож я все-таки
умудрился незаметно уронить в кусты, когда чуть не завалился в них
якобы ослабев от потери крови.
Вскоре, развалившись на кровати, уже
отмытый и переодетый, внимательно слушал последнюю из лекарок
ставивших диагноз.
- Ровный порез глубиной с палец с
внешней стороны предплечья от локтя до запястья. Серьезных
повреждений нет. Рана не угрожает жизни. Требуется повязка,
крововосстанавливающее и заживляющее. Завтра можно выписывать.
Какое нахрен завтра, тут минимум два
дня надо, - хотелось крикнуть, но сдержался. – Несогласие с
диагнозом обязательно породит подозрения. Я радоваться должен, что
так легко отделался и даже на праздник попаду. Переигрывать и
просить выписать сейчас тоже не стал, - а то вдруг и, правда,
выпишут?
Тяжело вздохнул, но это мало помогло
– подозрительно теперь на меня глядели все девушки, а не только
Лустр.
В итоге, до вечера читал учебники и
баюкал собственноручно пораненную руку. Ужин принес уже знакомый
«агент». Но ничего кроме еды в горшочках не оказалось. Оно и
правильно – завтра, все завтра. Вот только это «завтра» срывалось –
меня хотели отпустить утром.
- Хрен вам, а не завтра, - стиснув
зубы, я решительно подошел к двери, приоткрыл ее, взялся за край
дверного проема и с силой захлопнул.
- Ах ты, сука! - заорал я присев на
пол и схватившись правой рукой за отбитые пальцы левой. – Бля!
Больно же как, твари! Я завалился на пол, на глазах выступили
слезы, - боль и обида разрывали и тело, и душу. – Убью всех нахрен,
- шипел я, сдерживая подступающий к горлу ком тошноты.