– Берите, берите, – была озвучена улыбка и внимательный, иронично-уверенный взгляд ярко-голубых глаз, – только вы вряд ли будете слушать Рамазотти.
– Почему вы так думаете?
Девушка не ответила, зашла в купе и прикрыла дверь, оставив возможность образоваться еще одному оазису света… на полу.
– Вам нравится полумрак? – спросила она, садясь и выпрямляя ноги, захватывая свет на полу и перекрывая мне путь к выходу.
«Перешагнуть? – подумалось, – а потом попрощаться».
Вопрос как-то тоже перекрывал естественность моего ухода сейчас. Хотелось понаговорить ироничных колкостей, завоевать возможность ухода на равных. Но я опустился на диван молча и встретился с ней взглядом. Ее уверенность граничила с наглостью, но не откровенной, а спрятанной под тонкой дымчатой материей интеллекта. Подумалось, что в девятнадцатом веке ей точно нужно было бы носить вуаль, чтобы слыть порядочной женщиной. «Почему в девятнадцатом? Почему не в начале двадцатого? Впрочем, какая разница…».
– И страшной близостью закованный, смотрю за темную вуаль… – начиная или подводя итог диалогу, продекламировал я. А заодно…
Не получилось. Девушка подобрала ножки, усмехнулась.
– У Блока близость странная, у вас – страшная. А… вы уже закованный?
Было такое ощущение, что она подняла вуаль. Не остается ничего другого, кроме как рассмеяться.
– Вы меня проверяли? – догадалась она. – Как не стыдно!
– Ну что вы. Как я мог.
Девушка собрала себя в памятную мне позу: одну ногу она подобрала под себя, а вторую подтянула к себе, обняла ее двумя руками и положила голову на коленку, чуть наклонив. Она смотрела, как бы заглядывая, приглядываясь. Ее брючный костюм был создан для этой позы.
– Вы не спешите… Там действо в самом разгаре. Как бы вам не пришлось заночевать здесь, – ловя мою реакцию, медленно произнесла она.
Мне казалось, что моей реакции не было, а получается, она была. Вспомнился Шарапов в «Место встречи…»: «А ты на руки его посмотри!». Да, что тут скажешь. В моей правой руке до сих пор был раскрытый Пастернак, и в мозг снова и снова, через буквы и собранные из них слова, впечатывались оплавленные смыслом строчки:
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно
– Пастернака любите? – спросила она, все также наблюдая за мной из-под все той же ироничной, но доброй улыбки.