– Я не в форме сегодня, совсем не готова.
– Брось, это лучшее состояние, когда человек не готов, не ожидает, а значит, не проецирует себя. Половина приглашенных не представляли, что им придется раздеться и превратиться в картины на несколько часов. В этом суть такого искусства.
– Сырая реальность, – добавил Илья.
– Это импровизация, публичное искусство, которое принадлежит и художнику, и самой модели, она становится его частью. Подумай, – закончил Женич.
Он вышел в коридор и устало осмотрелся. Из гостиной по-прежнему доносились громкие, разбитые на кусочки сэмплов ритмичные звуки, смешанные с аплодисментами и одобрительными выкриками. Он подозвал их в самый конец коридора.
– Ты выглядишь утомленным, – сказала Катя.
– Вторые сутки подряд работаю, не спал уже давно.
– Настоящий акционизм. Будешь писать, пока сознание не потеряешь? – спросил Илья.
– Посмотрим. Была бы камера, можно было бы обратить пристальное внимание на саморазрушение, а так просто не интересно, – улыбнувшись, ответил Женич. – Да и потом, модели тоже выматываются, требуют выполнять их капризы, ведь не всегда человеку нравится, когда его первичная собственность перестает ему принадлежать.
– Это ты о теле? – уточнила Катя.
– Да, именно о теле. Она отдает мне его на время, а потом все смывает и получает его обратно.
– Шварцкоглера из тебя не получится, – подметил Илья.
– И слава Богу, сейчас не шестидесятые, мы все еще слишком молоды, – встрепенулась Катя. – Я согласна, если у тебя хватит сил на меня.
– Ты пойдешь вне очереди, – рассмеялся Женич. – У меня уже есть идея.
– Модель-то еще сохнет? – иронично уточнил Илья.
– Вот иди и посмотри, – резко сказал Женич. – Там открыто.
Он аккуратно постучался, слегка толкнул дверь и вошел в комнату. В освещенном углу спиной к нему на левом боку лежала женщина, упираясь рукой в стену. Половина ее спины была продолжением кирпичной кладки, другая половина состояла из черных квадратов, разделенных между собой тонкими белыми рамками. Он приблизился к ней, разглядывая свежую краску на изогнутых ногах. Она не слышала, как он вошел, смотрела полуприкрытыми глазами в пол. Он хотел поздороваться, чтобы она знала, что не одна в комнате, но не удержался и замер, разглядывая линию ее бедер и расщелину между ними. Она гипнотизировала его, мысленно он проникал внутрь, оказывался в глубине ее тела, изучал каждый ее нерв, содрогание, вздох. Ее крепкие ноги обвивали его шею, руки сжимали голову, а он продолжал впиваться в нее, оставаясь стоять на месте.