– Какая карамельная идиллия! – со злостью говорит худощавый. – А болезней не хотите? Нарисую я вам кучу вирусов, заразы всякой и бедности.
– Ничего! У нас же есть любовь! Вот тут будет технический прогресс, пенициллин, антибиотики. А насчет бедности, нарисую я ему хорошую работу с достойной зарплатой.
– — У вас на всё есть козыри! – задумчиво говорит худощавый. – Вы вынуждаете меня на крайние меры. Вот вам война!
– А я его беречь буду. – Радостно замечает полный. – Он же верит в меня! Да и жена его любит.
– Хорошо, – озабоченно говорит Георгий Петрович, – я вижу, вас голыми руками не возьмешь. Ну не будь я дьявол, если не придумаю чего-нибудь. Я сейчас его искушать буду! Вот много женщин, алкоголь. И пусть его на работе повысят. Гордыни немного не помешает. Пусть он начнет задумываться, что жена его недостойна.
– Хитры вы, – задумчиво говорит полный. – Ничего, я ему сейчас испытание устрою. Урок, так сказать, преподам. Катастрофу сделаю. Пусть он в больницу попадет, а жена будет за ним ухаживать. Вот он и почувствует настоящую любовь.
– Какой же вы бог! – смеётся худощавый. – Вы ему сейчас увечья нанесли.
– Ничего, это для его же пользы, – смахивая набежавшую слезу, шепчет полный, – для его же пользы…
– Всё у вас прекрасно, да? – наклоняясь над листом, шипит Георгий Петрович. – А я кое-что придумал. Я ему дар сочинительства дам. И он на вас едкую эпиграмму напишет!
– Это за все-то мои заботы? – огорчается полный. Но, быстро взяв себя в руки, говорит, – я же бог, я должен прощать. Он просто не ведает, что творит! Пусть он покается, и я его прощаю.
– С вами нет никакой возможности играть, – — озлобленно говорит худощавый, – всё у вас хорошо да гладко. А вот я сейчас…
Договорить он не успевает. Прямо перед глазами у двух собеседников появляются несколько жирных чёрных полос.
– Что это? – не сговариваясь, шепчут оба. – Что это такое?
Но тут откуда-то сверху громко звучит детский голос:
– Да ну вас! Чего вы сидите и болтаете? Я хотел картинку нарисовать, как наш сосед с другом за столом чай пьют. А вы всё время болтаете! Я папе нажалуюсь! Дураки какие-то!
Георгий Петрович наклонятся над чёрной полосой так, чтобы было видно полного, и говорит ему:
– А давайте, господи, водки выпьем?