Александра понимала, что никто не в состоянии прокормить ее огромную семью, когда все поместья в России разорены, и доходы получать неоткуда. И Нина так же жила в Париже за счет поместий в России. Конечно, их положение сейчас куда более выгодное, чем у нее. Но это приглашение Александра решила оставить на самый крайний случай.
Известий от мужа не было. И никто не знал, где он. Но сердце Александре подсказывало, что ее Гавриил жив, и что рано на нем ставить крест. Написала Княгиня письмо и в свой родной город Глафире, но ответа не дождалась. Поняла, что будь Глафира жива, обязательно написала бы.
Княгиня каждое воскресенье водила детей в Православную церковь. Вся подтянутая, красивая, с темными волосами, уложенными в пучок на затылке, всегда в темном платье, она скорее была похожа на гувернантку своих детей, чем на мать-княгиню.
Дети уже свободно общались с другими детьми на польском языке, но Александре не хотелось коверкать чужой язык и выглядеть смешной в глазах поляков и она больше предпочитала молчать или говорить по-русски. Ее понимали. Однажды в церкви она заметила девочку лет семи, бледную, истощенную, еле державшуюся на ногах рядом с очень хорошо одетым господином и дамой лет 35. Девочка кашляла и задыхалась. Александра сразу поняла, что у девочки удушье – астма. И что она бы смогла ей помочь.
Иначе ребенок умрет. Но как подойти к незнакомым людям и предложить свои услуги?
Позволить себе такое княгиня не могла. Выходя из Церкви, Александра спросила у служки, кто эти люди, с такой больной девочкой. Служка рассказал, что это очень богатая еврейская семья, что у них очень долго не было детей, и что их единственная дочь угасает день ото дня. Все врачи Варшавы перебывали у них, но помочь девочке так ничем и не смогли.
– Я бы смогла помочь этой девочке, у самой пятеро. Всех своих детей я всегда лечу сама, и как видите, они у меня все крепыши, но как сказать об этом этим людям, не знаю. Поверят ли они мне, иностранке, княгине? Жаль девочку. А еще больше жаль ее родителей, – сказала Александра служке и, взяв младшенькую за руку, пошла к дому.
В воскресенье Александра разрешала детям ничем не заниматься, отдыхать, играть во дворе и даже опаздывать к обеду. В будние дни вся семья жила по расписанию. Александра своим детям сама стала учителем, гувернанткой, нянькой. До обеда княгиня вела дела хозяйственные, помогала на кухне горничной, следила за расходами, иногда вместе с Евдокией ходила на базар за продуктами. В четырнадцать часов вся семья садилась обедать. После обеда княгиня рассаживала детей в большой комнате и начинала уроки: сначала старшие занимались математикой, а младшие писали в тетрадях молитвы, заранее приготовленные матерью. Затем Петр учил счету младших брата и сестру, а мать проверяла историю у средних детей. Самым последним уроком была музыка. Александра играла на пианино, а дети пели. Затем играли по очереди дети сами, а мать слушала. Никто из детей не мог ослушаться приказа матери. Все знали свои обязанности по дому.