Этот аспект –
математизация кончины человека. Что же касается психологической стороны умирания и переживаний в состоянии клинической смерти, то центральное понятие – лента Мебиуса, осмысленная в контексте обратной перспективы, есть тот
ключ к нашему бессознательному, размыкающему генетическую память. Все, что род каждого отдельного человека накопил за свою историю, может стать содержанием той реальности («ада», «чистилища», «рая»), в которой оказывается умирающий. Вернее говоря, человек перед своей кончиной. Ни
Андрей Болконский («Война и мир»), ни герой
Збигнева Куснитского («Состояние невесомости»), еще не умерли, когда испытали все, что испытывают, если верить
R. Moody, пережившие клиническую смерть, но гораздо содержательнее и понятнее.А теперь вернемся к неосуществленному из-за кончины падре Эджидио Гуидубальди, его докладу.Падре Эджидио, несомненно, любил Россию, хорошо знал ее историю, в 82 года почти овладел русским языком. Он искреннее переживал о будущем нашей страны. Его заключение к выше приведенному докладу, оказывается несколько несоответствующим содержанию доклада, но вполне понятным для всех, кто знал падре.
Он его так и озаглавил: «Политическое заключение».
– Для русских сейчас трудное время. Некоторые из них думают спастись, прося помощи у всех стран мира! Я бы предложил русским вернуться к себе на родину, как это делал Данте в своей «Божественной комедии» – ногами вперед, а не кверху тормашкой! Я думаю, что найду в России, тех, кто поймет, что я имею в виду. Мог же отец Павел Флоренский в 1922 году опередить всю Европу по образу мышления на 40 с лишнем лет? А это, поверьте мне, старому психологу и иезуиту, гораздо сложнее сделать, чем в государственной, политической и экономической областях вместе взятых!
Обратная перспектива, лента Мёбиуса, сюрреальность, наконец, виртуальная реальность, – вот этапы развития логики, развенчивания смерти не только как иной реальности жизни, но, и как ее закономерного содержательного феномена. Смерть – это поэтический или мистический образ конца жизни. Осознав это, каждый из смертных сможет вполне безболезненно принять и формулу своей смерти. А, если в нем окажется неистребимое желание продлить себе жизнь после жизни, тогда у него только один путь, начертанный Пифагором