* * *
«Пришла ночь. Боги в своем лагере на небесах разожгли костры. Там, наверно, шел неспешный разговор о вечности. А наше земное племя уже видело сны. Снаружи пещеры иногда слышался шорох и негромкие перекликания дозорных. Было немного прохладно, несмотря на огромный горящий очаг в центре. Мия плотнее завернулась в шкуры и попыталась отвлечься, вспоминая треволнения дня: как искали воду (ее становилось все меньше) и как готовились к празднику Цветения Красного цветка, с которым ее связывала печальная память и личная тайна.
Она не хотела думать о своей половине – своем муже Йоте, который, и она это ощущала, конечно, наблюдал за ней сейчас. Белки глаз его иногда призывно сверкали в темноте, там, в углу, откуда он бросал на нее полные страсти взгляды. В их племени муж и жена имели отдельные постели, хотя, конечно, могли в любой момент посетить ложе супруга. Но сегодня ей было особенно трудно соединиться. Душа будто замерла в ожидании чего-то такого, что должно изменить ее жизнь навсегда. И это «что-то» произойдет совсем скоро. Женщина всегда предчувствует наступление перемен. Физическую слабость природа компенсировала глубочайшей интуицией. Мужчины понимают только сердце Земли, они же, женщины, понимают сердце Неба. Его дыхание и шепот, его рычание и гнев. Небо замышляло нечто особенное, завораживающее, поэтому ее сердце сладко заныло. Она почему-то точно не хотела Йота: его сила, казалась теперь грубой, а кожа на руках жесткой. Она не хотела и мускусного запаха супруга, который когда- то возбуждал, не хотела его голоса, скрипучего и визгливого, будто падающее под топором дерево. Что происходит с ней? Боги хранили молчание, сидя у своих огней, или их голос она просто не могла услышать?..»
– Снижаемся, ремень пристегни, – вернул меня в действительность сын.
Я подняла голову, но словно еще не вернулась окончательно в самолет. Стало не по себе… Как в далекой и чужой пещере той самой женщине.
– Не сомневайтесь, сядем, – попытался успокоить муж. – Задницы наши приземлятся на полосу по-любому. Делаем ставки?
Меня это не успокоило:
– От твоего цинизма иногда тошно становится!
– Это юмор, Ксюня.
– Солдатский юмор.
– У меня все солдатское. Как у нормального мужика. Детство, юность, прошлое, настоящее и будущее. Даже голый, я – в шинели. И готовность всегда номер рраз!