– Ну, что, соколики мои милые, водичка теплая? – его резкий скрипучий голос шел не из горла, а откуда-то из живота.
– Не-е, холодная, – засмеялся Пахом.
– А мне сказали, как парное молоко.
Подбородок горбуна тянулся кверху, еще больше вдавливая затылок в плечи, и умные огромные васильковые глаза от этого тоже глядели вверх. Глаза были настолько выразительны, что, казалось, живут на лице отдельно, сами по себе.
– А ты сам окунись, а потом нам скажешь, – посоветовал Пахом,
– И то верно, – согласился Боря и стал неторопливо раздеваться.
Голый Боря являл совершенно нелепое зрелище. Длинные тонкие ноги, как у журавля, подпирали короткое туловище с плоским тазом, а в промежности висела, будто сама по себе, темная кила тяжелой мошонки.
– Дядь Борь, закройся, вон бабa белье поласкает, – предупредил Изя Каплунский.
– Небось не укусит, – бросил равнодушно Боря и пошел своей маятниковой походкой, закидывая руки за спину и размахивая ими где-то за ягодицами, ступая осторожно, будто пробуя воду. В речку Боря зашел также неторопливо, как шел по берегу. Когда вода дошла ему до груди, он перевернулся на спину и поплыл вдоль берега.
– Во дает, – хохотнул Монгол, – вода ледяная, окунуться б, да назад.
– Да Боря зимой по двору в трескучий мороз без рубашки ходит, – сказал Мухомеджан.
– Зачем? – заинтересовался Самуил.
– Закаляется, чтобы не болеть. Ты же видишь, он убогий, болел часто, вот и стал закаляться. Он и зимой в плаще ходит.
– Да это мы знаем, – засмеялся Пахом.– Больше надеть нечего, вот и ходит.
– Ладно, есть чего или нечего, а ты поплавай с Борей, если такой ушлый, – усмехнулся Монгол.
– Ага, разогнался. Я лучше щас Армена искупаю, – и он сделал движение в сторону Григоряна, тот приготовился вскочить.
– Да не бойся, я пошутил, – Пахом расслаблено улегся на песок.
Из речки вышел Боря. Он руками стряхнул с себя воду и стал одеваться. На теле не появились даже мурашки.
– Дядя Борь, это правда, что ты голый по двору ходишь, закаляешься? – спросил Изя Каплунский.
– Да что ты, милый, – засмеялся как заквакал Боря, – голый не хожу, а закаляться закаляюсь и, вздохнув глубоко, сказал:
– Эх, ребятушки, пошли вам бог хорошего здоровья. Плохо хворому-то.
– А правда, что ты подпольщиков у себя при немцах прятал? – поинтересовался Каплунский.
– Было такое, соколик мой, – нехотя ответил Боря.