Дабы не пропустить дальнейшие события, Пётр достал из-за пазухи самодельную подзорную трубу. С её помощью он мог рассматривать фрагменты происходящего.
Вот, на разводном мостике возле городских ворот кот догнал повозку, сбавил скорость и побежал рядом с независимым видом существа, которому случайно по дороге с этой глупой повозкой… Узкими улочками, временами скрываясь от взгляда наблюдателя за зданиями, двигались они к восточной части города.
А вот по соседним переулкам параллельным курсом течёт струйка крысиных спин, очевидно, не решаясь подобраться поближе. Лошадь чует их соседство, прядёт ушами, но возница крепко держит вожжи в руках, и она лишь прибавляет ходу, высекая искры из каменной мостовой. А сидящий сзади человек, чей капюшон светится изнутри, спокойно курит трубку.
Повозка достигла Рыбного рынка, промчалась по свежевымытой мостовой, пахнущей рыбой, миновала пять кварталов и свернула к Деревянному мосту. Котище мягко струился рядом. Прячась за домами, их путь повторяла крысиная стая.
– Вот это эскорт! – поражённо приговаривал Пётр, переводя подзорную трубу то на повозку, то на кота, то на крысиное воинство. Сумерки спускались на город, и он уже с трудом различал детали даже в оптическом приближении. – Что ж такого там, в повозке? И кто эти двое? – про кота Пётр не спрашивал: у него почему-то было ощущение, что он знает, что это за кот, и почему крысы его сторонились.
Наконец повозка въехала на Деревянный мост. Котище вскочил на угловую тумбу, где кончались перила набережной, и застыл, как примостовая скульптура. Только огромные жёлтые глаза мерцали в полутьме. Крысиная стая осталась за углом, не решаясь выйти на открытое пространство. Кошак лениво поглядывал то на стаю, то на повозку, что удалялась вглубь острова Ломзе3, и когда она скрылась из виду, спрыгнул с тумбы и медленно пошёл в сторону Старой орденской Мельницы. Крыс нигде не было видно: попрятались голохвостые по щелям, спустились в подвалы, рассеялись в нижних этажах городской ночи…
– Вот это да-а-аа! – потрясённо сказал Пётр, пряча подзорную трубу за пазуху и приходя в себя от невзначай подсмотренной битвы. Он чувствовал, что стал свидетелем какой-то загадочной истории, от которой ему достался только краешек. И если за этот краешек потянуть, можно выудить что-нибудь интересное, похожее на старинный пергамент, полный таинственных знаков…