– Спасибо вам большое, – сказала Марья Дмитриевна и отправилась домой продолжать беседовать с чертом и ждать приглашения в стационар.
Через месяц ей позвонили, дескать, можно прийти госпитализироваться. Первая же ночь в больнице принесла Марье Дмитриевне облегчение – образ черта сделался бледным, речь хвостатого еле слышной.
«Славно-то как! – подумала Марья Дмитриевна, проснувшись утром. – Скоро буду совсем здорова».
Но она рано радовалась. После обеда ее подозвали к окну. Марья Дмитриевна выглянула и не поверила своим глазам. Под окнами больницы стояла толпа с плакатами: «Свободу Марье Дмитриевне!», «Долой тюремщиков в белых халатах» и просто «Маша – наша!».
– Чего это они? Или опять у меня галлюцинации? – в страхе спросила Марья Дмитриевна.
– Нет, – ответил врач, – это, к сожалению, реальность. Сейчас я открою окно, а вы им скажите, что, действительно, больны и что пришли сюда добровольно.
Толпа под окном не поверила словам Марьи Дмитриевны и заволновалась еще больше.
– Она под воздействием лекарств! – выкрикнул один.
– Видите, как ее там запугали! – подхватил другой.
– Ее пытали! – объявил третий.
– Маша – наша! Маша – наша! – скандировала толпа.
Марья Дмитриевна вглядывалась в этих людей и не находила ни одного знакомого лица. К счастью, вскоре полил сильный дождь и митингующие разошлись.
Во вторую ночь в больнице черт уже, можно считать, и не показывался на глаза Марье Дмитриевне. Но зато толпа под окнами гудела уже с утра…
– Мы вас выписываем, – сказал врач Марье Дмитриевне после завтрака. – А не то эти митинги не только больных, а и весь на персонал с ума сведут.
– Хорошо, – сказала Марья Дмитриевна и пошла собираться.
Дома в первую же ночь ей опять явился черт в самом мерзком своем обличии, но это было не так страшно, как митинг.
Вернувшись на службу после отпуска, Стояков не узнал своей комнаты: на том месте, где он привык видеть яркий плакат с изображением Аллы Пугачевой, висела икона. Перед Христовым ликом, как и полагается, горела лампадка.
– Кто у нас… это… уверовал? – осторожно спросил Стояков.
– Мы все, – скромно и с достоинством ответила Сараева.
– Все? – не поверил Стояков.
– Пойдем, покурим, – вставая из-за стола, сказал Двоеруков, – я тебе все объясню.
– Директора нового к нам присылают, ты ведь знаешь, – продолжил он уже в коридоре.