Стихотворения и поэмы - страница 8

Шрифт

Интервал

Покажутся только немыслимым бегом,

Мгновенной погоней, забыв обо всём, –

За ящиком судеб лесного солиста,

Где вёрсты зашиты, персты смещены,

Где замертво свёрнутый в шишке слоистой

Безоблачный возраст смолистой сосны.

1973

Триада

Я слово во тьме, словно птичку, ловлю –

Что может быть лучше пути к соловью?

Оставь голоса – недалёк твой закат.

Ты знал, как отдельные звуки звучат.

Он всё обращает пред музыкой в прах –

И с ней пребывает в обоих мирах.

1973

Праведник

Записывай: истрёпанные травы

В посте и созерцанье пожелтели,

И дуб, темноволосый, многоглавый,

Качается в молитве листвотелой…

Прости, но я неправильно диктую –

Шумели мысли, медленно стихая:

Я вписан в книгу, гневом налитую,

Я сам, молясь, смолою истекаю…

1973

Глухой

– Для чего ты звенишь, шелестишь,

Дал истоки звучаниям разным,

Разве ты соловей или чиж,

Что тревожишь нас голосом праздным?

– Что мне делать? При жизни со мной

Говорили лишь стоном и рёвом,

И пред самой кончиной, весной,

Только клён перекинулся словом.

1973

Мороз

Названье позабыл. Мне кажется, оно

И раньше редко так произносилось,

А нынче вовсе ветром сметено,

В минуту вьюги в память не просилось –

Осталось корку бросить за окно…

…Простите, не мертво оно. Скорей,

Застыло где-то. Зимами другими

Дышать ему пришлось…

Я вспомнил: это – имя.

Оно черствело льдинкой средь скорбей

И было больше пламени любимо.

1973

Живущий в клёне

Почуявший скачки словесной лани,

Не медли, напрягая мысли лук,

Не оглянись, благословенья длани

С охотой возложив на лёгкий плуг. –

Он понимал, что говорят вокруг.

Склонившись над душой, расцветшей втайне,

Над чашей ароматов и заслуг,

Не зная речи, в сумерках желаний

Вкусивший от тепла воздетых рук, –

Он понимал, что говорят вокруг.

Скользят не по дороге лета сани,

Зимою колесницы слышен стук.

Над ним и в нём, концом его исканий,

Ствол вечности с дуплом избытых мук. –

Он понимал, что говорят вокруг.

1973

Лабиринт

И звук свирели с нивы непочатой,

Исполнен лепета птенцов,

Слетел с высот – и веки запечатал,

И усмехается в лицо.

Но иллирийцы напрягают луки,

Опутан нитью остров Крит,

И не пойму: то крылья или руки,

И не хочу глаза открыть.

1973

Роберту Стивенсону

Стучат настойчиво. Дверь отвечает

Таким же стучащим: «Кто?» –

И в чашке качается, вместо чая,

Из книги сухой цветок.

Мой дом встревожен. С обложкой белой

Возилась ключница час.

Все только спали. Все живы, целы,

Следующая страница