Это единство обращает логический принцип вместе с тем в элемент, так что развитие этого различия, существующее также в нем, совершается внутри этого элемента. Ибо поскольку разделение, как сказано, есть суждение самого понятия, положение уже присущего ему определения, а тем самым и его различия, то это положение должно быть понимаемо, не как обратное разложение сказанного конкретного единства на его определения, как бы они считались сущими для себя, что было бы пустым возвращением к предшествовавшей точке зрения, к противоположности сознания; последняя уже преодолена; это единство остается элементом, различение разделения и вообще развития уже не выходит за его границы. Тем самым ранее (на пути к истине) для себя бывшие определения, как то субъективное и объективное или также мышление и бытие, или понятие и реальность, каковы бы они ни были в каком либо ином отношении, понижаются, в своей истине, т. е. в своем единстве, до значения форм. Поэтому они и в своем различении остаются сами в себе целостным понятием, и последнее полагается в разделении лишь в своих собственных определениях.
Таким образом целостное понятие должно быть рассматриваемо, во-первых, как сущее понятие, во-вторых, как понятие; там оно есть понятие в себе, понятие реальности или бытия, здесь – понятие, как таковое, как сущее для себя понятие (каково оно – обращаясь к конкретным формам – в мыслящем человеке или даже, хотя еще не сознаваемое, а тем менее познаваемое понятие в чувствующем животном и в органической индивидуальности вообще; понятием в себе оно бывает лишь в неорганической природе). Поэтому логику следует разделить прежде всего на логику понятия, как бытия, и понятия, как понятия или – употребляя обычные, хотя весьма неопределенные и потому многосмысленные выражения – на объективную и субъективную логику.
Но вследствие лежащего в основе элемента единства понятия внутри себя самого, и потому нераздельности его определений, последние должны за сим также, поскольку они различаются, поскольку в их различии положено понятие, находиться по меньшей мере во взаимном отношении. Отсюда получается область опосредования, понятие, как система рефлективных определений, т. е. бытия, переходящего в бытие внутри понятия, которое тем самым еще не полагается, как таковое, для себя, но остается вместе с тем причастным непосредственному бытию, как еще внешнему для него; это есть учение о сущности, помещающееся между учениями о бытии и о понятии. В общем разделении этого сочинения по логике оно помещено еще в отделе объективной логики, так как, хотя сущность есть уже внутреннее, но за понятием нарочито сохраняется характер субъекта.