– Ещё разок, – тихо прошептала Ильма.
– Пожалуйста…
– Пфф…пфф…пфф… – тяжёло, словно
раненый буйвол, задышал здоровяк. Он медленно отошёл от двери, а
затем побежал к ней.
Бумм! Во все стороны полетели мелкие
щепки. Дверь буквально разорвало на части, и здоровяк рухнул на
пол. Проход был свободен.
Доминус и Ильма помогли воину
подняться. Вид у того был ошалелый и слегка пришибленный.
– Ну, ты…силён, конечно! – с
восхищением произнёс легат. – Я никогда таких людей не встречал.
Медведь прямо!
– А? Чё? – буркнул здоровяк. – Да
ладно!
– Заткнитесь оба! – прошипела Ильма и
предостерегающе подняла руку. – Или не слышите?
«О чём это она?» – подумал Витт и
вдруг…услышал!
Пение. Чей-то надтреснутый голос
гнусаво тянул одну и туже тоскливую ноту. Вроде бы даже и без слов,
но от такой музыки как-то разом стало неуютно, а тьма, скопившаяся
в углах коридора, показалась какой-то не такой. Неправильной.
– Что это за дерьмо?! – прорычал
здоровяк и дёрнул косматой головой, словно пёс, отряхивающийся
после купания.
– Понятия не имею! – фыркнула Ильма.
– Может, дитмарх обряд какой творит?
– Отставить разговоры! – приказал
легат. – Вперёд.
Они двинулись по освещённому факелами
коридору. Как ни странно, охраны здесь никакой не было. Неужели
никого больше не осталось? Ну, кроме того, кто поёт, разумеется.
Хотя какое это, в бездну, пение? Слушать вой кастрированного
шелудивого пса и то, наверное, поприятней будет…
Их отряд миновал дюжину дверей и
остановился возле нужной. Ошибиться было невозможно, так как из-под
неё на пол падали отблески мерзкого зелёно-бурого света. Витту он
показался чем-то похожим на трупные пятна.
– Оооооуууаааооо! – за дверью кто-то
завыл ещё громче, затем пение стихло и перешло в какое-то невнятное
шипение и бульканье.
–…ть! – выругался здоровяк и ударил в
дверь ногой.
Удар вышел отменным. Витту
показалось, что с потолка даже каменная крошка посыпалась!
– Надоело! – здоровяк ударил снова. –
Это! – и ещё раз, – Дерьмо!
Крак! Дверь разлетелась в щепки. Одна
из них поранила щёку Ильме, но женщина не обратила на это ни
малейшего внимания. Разинув рты, все молча смотрели на
происходящее.
«Ох…ё… – поразился Витт, – ну ничего
ж себе!»
Их взору предстала небольшая, где-то
десять на пять метров, комнатка. Факелы, её освещающие, почему-то
горели необычным зелёным пламенем. А в центре, на полу, кровью была
нарисована пентаграмма, внутри которой стоял…дитмарх?!