— Филипп, не время упражняться в
риторике, — неожиданно вмешалась королева. — Ты прекрасно знаешь,
что Фаро не на нашей стороне, в отличие от милой леди де Кибо и его
Величества Франциска. К сожалению, Ваше Величество, я лишена
счастья вас лицезреть, — она расплылась в улыбке, которая никого бы
не обманула, — но само чувство причастности к истории меня
необычайно вдохновляет.
Франциск скривился в недовольной
гримасе, но сделал это, благоразумно переместившись за спину
Пьера-Луи, чтобы тот его не видел. Наверное, слушать псалмы было не
столь интересно, как не так давно утверждал призрак, потому что его
совсем не вдохновляла возможность вернуться в монастырь.
— Её Величество совершенно права, —
кисло сказал он. — Мы на стороне правящей династии.
Пьер-Луи едва заметно нахмурился, я
бы на его месте тоже не отнеслась с доверием к словам противника,
поскольку правящей династией считались Лиденинги, к коим нынешний
король имел отношение довольно опосредованное.
— Ваше поведение указывает на
обратное, — всё же заметил Пьер-Луи. — Но отнесём это к плохому
воспитанию и негативному воздействию множества лет одиночества.
Королева опять благостно улыбнулась и
величаво кивнула, показывая, что во всём поддерживает сына.
— Милая Николь, — заворковала она, —
почему вы так и не прикоснулись к чаю?
Её сын демонстративно взял одну из
чашек и начал пить, как бы доказывая, что там ничего опасного нет.
Я покосилась на Франциска, но тот делал вид, что не происходит
ничего особенного, и только помахивал перед лицом шляпой, словно
ему было неимоверно жарко.
Чашку я взяла с осторожностью: мало
ли какие методы убеждения были припасены у этой парочки,
чувствующей себя не на своём месте и собирающейся придать
законность своему правлению за мой счёт. Но ни один из артефактов
дедушки не среагировал, что меня несколько успокоило. Но не
полностью.
Пьер-Луи отставил чашку и решительно
сказал:
— Может, прекратим разводить политесы
и перейдём сразу к делу?
Смотрел он на меня, поэтому мне
пришлось ответить:
— С моей стороны никаких возражений.
Только я до сих пор так и не поняла, в чём суть дела, Ваше
Величество.
— Николь, я думал, мы друзья, —
поморщился он. — К чему эти расшаркивания?
— Встреча у нас не дружеская, а
официальная, Ваше Величество, — напомнила я. — Поэтому ни о каком
панибратстве речи идти не может.