– Развейся, – прошептал я на древнем языке.
Сломать баланс того красноволосого парня было непросто, но этот
щегол совсем не смыслил в магии. Папочка накупил ему дорогих карт с
мощными заклинаниями, вот он и разбрасывается высокоуровневым
волшебством. Хотя сам совершенно не понимал сути использования
«таланта».
Как там говорили в моё время? Не то дорого, что красного золота,
а то дорого, что доброго мастерства.
Никакие деньги этому слабаку не помогут.
Огненная тварь покрылась паром и с шипением растворилась в
воздухе, словно спичку опустили в снежный сугроб. Глаза аристократа
расширились в диком ужасе, а губы задрожали от подступившего
страха. Он бросился к машине и судорожно задергал ручку двери. Не
выйдет, она примерзла.
Я вновь использовал мгновенное перемещение и оказался прямо
перед испуганной мордой светловолосого. Он вскрикнул – совсем не
по-дворянски, а как маленькая девочка – и начал отступать. Как же
быстро люди меняются, стоит их только прижать.
Щелбан по лбу и аристократ упал на пятую точку. Смотрит, как
побитый щенок, даже не рискуя дернуться.
– Антон, – снова позвала Тесса, которая лежала слева от
меня.
Я скинул куртку и набросил на девушку.
– Отдохни пока. Я быстро закончу, – мои слова подействовали как
успокоительное, державшаяся из последних сил Аксенова потеряла
сознание.
– А теперь продолжим с тобой. Как ты там говорил? «Я даю выбор»…
Я вот тоже его даю. Рука или нога? Что тебе дороже? – мой холодный
тон не оставлял возможности для шутки. Это очень покоробило мальца,
который до сих пор не мог поверить в происходящее.
Жаль, что я не вижу толком его морду. Да, благодаря «территории»
я ощущаю всё вокруг, но самые мелкие детали ускользают.
– Д-д-д-деньги? Хочешь? Сколько? – отрывисто забормотал
аристократ. – Положение, статус, власть – я могу предложить тебе
всё что угодно. Ты знаешь кто я? Я чертов Распутин…
На последних словах юноша истошно закричал. Но, увы, не в
приступе вернувшейся гордости. Просто я сломал ему указательный
палец.
– Рука или нога?
– Ты не можешь. Не можешь. Тебя убьют. Уничтожат. Я.. я… Ааааа!
– завыл «чертов Распутин», ведь следующим был сломан средний
палец.
Будучи на вершине высшего общества, я никогда не считался с
общепринятыми нормами морали. Серые «достойные» чувства были мной
презираемы. Если я кого-то жалел, то относился со всем
благородством. Но если уж ненавидел, то не мог отказать себе в
жестокости.