Его? Он про Змея?
Талина резко обернулась и бросила:
– В отличие от тебя, ей нечего бояться! – она
угрожающе тряхнула молотом. – И больше не ори!
А потом добавила чуть тише:
– Мы ведь скрываемся, тупое ты животное.
На секунду ее лицо приняло задумчивое выражение,
будто слова Тогриана не прошли бесследно, но напарница Змея быстро
взяла себя в руки и скомандовала:
– Идем.
Я послушно побрела следом. Обернулась лишь раз, чтобы
увидеть молочную пустоту вместо разрушителя, и вдруг почувствовала
на душе холод одиночества.
Всего день назад у меня бы не возникло ни малейшего
сомнения: убить Тогринана или нет, – но сегодня тот, кто должен был
оказаться врагом, стал… другом? Эта мысль заставила испытать
странное ощущение, будто внутри что-то перевернулось. И я даже
забеспокоилась: вдруг наша первая встреча с Тогрианом окажется
последней?
– О ком он говорил? – поинтересовалась у Талины,
когда мы ушли достаточно далеко. – Кто расстроится,
если…
– Неважно, – отрезала она.
– Речь шла о Змее?
– Я же сказала: неважно.
– Ты его боишься?
Она резко остановилась, а я воспользовалась короткой
передышкой и оперлась о ствол осины, чтобы перевести дух.
Облегченно выдохнула, когда спина коснулась шершавой коры, и
ладонью накрыла рану на бедре. Штанина оказалась мокрой. Значит,
опять открылось кровотечение, но, слава Древним, пока
несильное.
– Змей – не единственный, кто может напугать, –
холодно проговорила Талина, так и не взглянув на меня. – Запомни
это и прими, как один из самых ценных советов.
– Ты сейчас говоришь о себе?
Она тихо и зловеще рассмеялась:
– Разве я тебя пугаю?
– Нет, – коротко ответила и перенесла вес на левую
ногу, чтобы правая не так сильно болела.
– А жаль, – все же оглянулась Талина. – Было бы
забавно видеть ужас в твоих глазах, каждый раз как окажусь рядом.
Только речь шла не обо мне, и страх здесь ни при чем.
– Тогда о ком?
– Доберемся до столицы – узнаешь. А сейчас идем, – не
дожидаясь меня, она двинулась дальше. – Мы совсем близко, и ты уже
достаточно отдохнула.
Я не стала спорить. Побрела за ней, чувствуя, как с
каждым шагом становилось все хуже: во рту пересохло, в глазах
потемнело, а дыхание участилось следом за биением сердца.
Постепенно сознание погрузилось в столь же густой туман, в каком
прибывало тело. Вместе с ним исчезло и чувство времени в белой
пелене, а путь теперь напоминал вечность. И я почти забылась в этой
вечности, лишь продолжала исправно переступать ногами, как вдруг
наткнулась на спину Талины.