– Демьян! Как же ты вымахал за эти
года, - мы пожимаем друг другу руки и заходим в уже мой кабинет. – Отец рассказывал мне, что ты набирался опыта
заграницей все это время и даже делал успехи. В таком мужчине как ты я и не
сомневался.
Не успели мы сесть на кожаные
диваны, которые были расположены друг напротив друга между заниженным столиком,
как я уже хотел заткнуть придурка, что сейчас вылизывал мои уши словно
собачонка, будто от этого я буду относиться к нему иначе.
Очень мерзкий тип. Его маленькие глаза-пуговки
шарили по мне в поисках очередного повода подлизаться еще больше, но его, к
счастью, перебил неожиданно мягкий стук в дверь и тонкий женский голосок,
спрашивая разрешение войти.
– Заходи, Мирослава! – пробасил
своими насквозь прокуренными легкими мужчина, торжественно махнув рукой.
Массивная дверь открывалась очень
медленно, и я не сразу осознал, что затаил дыхание в ожидании. Мучительно
тягучие секунды словно иглы под ногтями доставляли адский дискомфорт, вынуждая
меня впиться пальцами в ручку дивана почти до боли, чтобы сохранить на лице
маску холодного спокойствия.
Легкой поступью в кабинет словно на
крыльях вплыла девушка с мягкой улыбкой на лице и теплым взглядом, который в
мгновение ока разбивается о мой каменный. Улыбка так же быстро исчезает с ее
лица, а теплые лучи солнца, что еще недавно пробивались через панорамные окна
кабинета, украли серые надвигающиеся над городом тучи.
– А это моя личная гордость –
Лазурная Мирослава Андреевна, - представляет мне девушку Гроздев, словно я
видел ее впервые. – Эта прекрасная девушка плавает в делах фирмы словно акула в
море и способна решать проблемы любой сложности днем и ночью. Отрываю ее от
сердца словно собственную дочь, - лебезить перед теми, кто выше, у этого мужика
явно было в крови. – Мирослава, принеси нам, пожалуйста, две чашки кофе, -
мужчина дает распоряжение девушке, которая все еще была загипнотизирована моим
взглядом и не смела даже моргнуть глазами.
– Три, - спокойно перебиваю
Гроздева, после чего перевожу на него свой взгляд. – С минуты на минуту к нам
присоединится отец.
Затем снова перевожу взгляд на
девушку, чьи плечи сейчас были поникшими, а взгляд затравленный, словно у
собаки, чьи хозяева пренебрегали ею с самого рождения. Раньше она казалась мне
не такой миниатюрной, а сейчас, когда я был намерен сломать ее изнутри, то даже
на миг стало ее жаль, но вовремя вспомнил, что это чувство я задушил в себе
долгих семь лет назад, когда о меня бездушно вытерли ноги.