- Да-да…, - задумчиво произнес
Ларион. – Этот гнусный тип всегда отличался особой изощренностью.
После его смерти я немного покопался в архивах Особого отдела.
Умел, гад, дела проворачивать, таких спецов еще поискать…
Друзья встретились в кабинете
боярина, когда солнце начало садиться, и практически все сотрудники
городской управы уже покинули здание. Лишь сейчас у них появилось
время обсудить опасные тайны, в которые никого не стоило
посвящать.
- Так почему же тогда Альбрехт
позволил себя убить? – спросил Еремеев.
- Хороший вопрос, - Ларион почесал
над ухом. – Знаешь, в одном документе я нашел упоминание о
неизлечимой хвори барона, но ниже другой рукой была сделана
приписка: дескать, эту «утку» запустил сам Альбрехт, чтобы
окружающие думали о его скорой кончине.
- Не поверю, что барон не нашел бы
способа излечиться - при его-то деньгах и связях!
- Позднее было объявлено, что он
выздоровел.
- Ну, вот, что и требовалось
доказать, - пожал плечами Еремеев.
- Возможно…. Но дело в том, что
средства от того недуга пока не нашли ни в одной стране. Даже
могучему целителю не по силам одолеть эту болезнь.
- Неужели и такие бывают?
- Бывают, - закивал разумник. – Так
что в тех бумагах совершенно непонятно, чему верить. Ежели «утка»,
то… В общем, барон настолько запутал следы, что разобраться, где
правда, а где ложь, невозможно.
- Ладно. Допустим, слухи о болезни
верны. Кстати, что за хворь такая?
- Прокма. Ее еще называют магической
проказой. Я не обнаружил никаких подробностей, но очень похоже… -
Ларион задумчиво забарабанил пальцами по столу. - Помнишь, ты
рассказывал о Мирославе и Гориславе?
- Еще бы мне их не помнить.
Обе девушки обладали необычным даром.
Если одну сестру стоило только развеселить, и Мирослава пророчила
осуществление чуть ли не самой заветной мечты, то Горислава,
наоборот. Тому, кто ее разозлит, не позавидуешь: обидчик попадал
под проклятие и даже глазом моргнуть не успевал, как оно его
накрывало. Сестры считали свой дар ужасной напастью и были
бесконечно счастливы, когда не без помощи Александра избавились от
него.
- На барона могли наслать какое-то
мощное проклятие, уж явно было, за что. Ежели так, он должен был
принимать снадобья, отодвигавшие неизбежный конец. Потом, - Ларион
задумался, глядя в потолок, - не знаю, что произошло. То ли
снадобья перестали действовать, то ли хворь с цепи сорвалась и
Альбрехт решил не мучиться, раз уж подвернулся удобный случай
громко уйти к падшему.