Прошел я площадь и потер висок. В столице вроде дел никаких, но
возвращаться назад, пока желания нет. Да и зачем? Мимо прокатил
черный сверкающий мобиль. Какого-то чинушу повезли. Вот странно,
такие мобили используют большие шишки, а для простого населения они
под запретом. Конечно, потребляют кучу магической энергии и сами по
себе являются артефактами, которые не под силу обычным людям. Но
неужели нельзя придумать что-то попроще? Уверен — можно! Но есть
какое-то табу. Высшая знать должна отличаться от остальных. А как,
если внешне все равны, а встречать-то принято по одежке. Пришел
пешком или на пролетке — нищета, карета с четверкой лошадей —
поговорим, на мобиле приехал — ах, уважаемый человек! Тьфу! Но
говорят, что король не желает мобилями пользоваться, а предпочитает
кареты, хотя производство поощряет. Сплюнул под ноги, жизнь штука
несправедливая.
— Молодой, ай молодой и красивый, подожди! — послышался голосок
с просящей интонацией.
Оглянулся и увидел спешащую ко мне ярко одетую молодую женщину с
длинными черными волосами. Хм, представительница южных мест. И что
она в столице забыла?
— Ты же из Сурии? — подбежала она ко мне с вопросом.
— Допустим, — ответил, всматриваясь в ее лицо, пытаясь понять,
виделись раньше или нет.
— Веним? Правильно? — улыбнулась та. — Меня Трайка зовут, ты к
моему деду в гости захаживал.
Хм, Венимом меня называют только очень близкие люди, которых
давно нет. Обычно сокращают фамилию, да и сам в Сурии представляюсь
как Астеров или Астер. Кто такая эта Трайка? Молоденькая, лет
двадцать, не больше.
— Да, верно, — кивнул ей. — Но тебя не помню. Ты про какого деда
говоришь?
— Майрат Иглухир, помнишь такого?
Непроизвольно прикрыл глаза. Да, Майрата никогда не забуду.
Добрейший души человек, он держал в Сурии трактир и сдавал номера
на постой. Как-то так само собой получилось, что оказавшись в
городе, я постепенно сошелся с ним, да до такой степени, что он
стал одним из моих ближайших и дорогих друзей. Уже под шестьдесят
ему было, но выглядел на полтинник, а душа и вовсе молодая.
Мудрость, зрелость и заводной характер — гремучая смесь, вроде и
отчаянно веселились, но он всегда останавливал от той черты, за
которой грань. А четыре назад, когда вернулся из очередного поиска,
меня огорошили, что он получил нож под ребра. Удар для меня вышел
оглушительный, когда оправился от этих вестей, то трактир оказался
закрыт, а его внучка исчезла в неизвестном направлении. И вот она
стоит передо мной, закусив губу. Тряхнул головой и внимательно
всмотрелся в ее лицо — она, никаких сомнений. Правда, уже не та
девочка, которая высказывала деду и мне за наше недостойное
поведение.